Андрей БУНИЧ, президент Союза предпринимателей и арендаторов России, кандидат экономических наук
В последнее время набирает ход дискуссия о производительности труда в нашей экономике. Понятно, почему эта тема так взволновала нашу политическую элиту. Надо же как-то объяснить бедственное состояние экономики, завуалировать неэффективное управление, скрыть провал так называемой модернизации – большинство, кстати, так и не может понять, что это вообще такое.
Вот и слышишь бесчисленные ссылки на низкую производительность труда как на корень всех наших зол. Воображение сразу рисует ленивого, тупого мужика, нерадивого, плохого работника, «архаичного», по выражению теоретика модернизации И. Юргенса. Ну не хочет, мол, этот архаичный мужик работать по-современному. Потому и беда. Но так ли?
Дело в том, что само понятие – производительность труда – очень и очень условно. Существует бесконечное количество трактовок и определений, как считать «производительность». В результате большинство сравнений явно некорректны. Существует даже международная консалтинговая компания «Мак Кинси», которая специализируется на этих сравнениях. Но понять что-либо в их методологии не представляется возможным. Да они и сами не очень-то стремятся к понятности. Именно про работу таких международных «консультантов» и написана знаменитая книга Перкинса «Экономические убийцы». Там они служат универсальной крышей для экономических диверсантов в странах третьего мира. Поэтому опираться на данные фирмы «Мак Кинси» совершенно бессмысленно.
Самый простой способ определения производительности – разделить ВВП на число работающих в стране. Так и выходит, что в России годовой ВВП на одного работника 16 тысяч долларов, во Франции – 60 тысяч, в США – 75 тысяч, в Люксембурге – 110 тысяч и так далее.
Ну и о чём говорит этот показатель? Ведь сам ВВП зависит от десятков факторов: от уровня цен внутри страны, паритета покупательной способности, роли и места страны в международной торговле и международном разделении труда, конъюнктуры мирового рынка на данный момент, структуры экспорта… Более того, ВВП часто растёт при наиболее непроизводительных расходах. Например, войны, катастрофы, хищения. Нередко рост ВВП приводит к долгосрочным негативным последствиям в сферах экологии, безопасности…
Показатель ВВП не всегда правильно оценивает сферу услуг, отрасли, связанные со знанием, информацией, нематериальными активами. Не учитывает потоки капитала и долга. А также степень монетизации экономики и многое другое. Одни факторы могут искусственно увеличить ВВП, а другие, наоборот, занизить. Поэтому неизвестно, что учитывать при анализе, так как в разных странах действуют факторы разного порядка.
С количеством занятых также проблема. Например, у Китая невысокий показатель производительности труда, даже хуже российского. Но почему же тогда весь мир производит товары в Поднебесной?! Там это делать выгоднее, а значит – «производительнее».
Другой пример: если численность трудоспособного населения в стране уменьшается, смертность превышает рождаемость, то получается, что эти факторы, по мнению теоретиков, могут привести к росту производительности труда на душу населения.
Другой метод определения производительности труда – это измерения в натуральных показателях в расчёте на единицу рабочего времени, в применении различных норм выработки. Это более правильный показатель. Но даже при таком подходе необходимо очень чётко определить сам технологический или даже бизнес-процесс, по которому идут расчёты. Это должны быть сопоставимые величины, причём опять-таки по разным отраслям и регионам они могут существенно отличаться.
Если игнорировать сущность понятия «производительность», можно прийти к абсолютно неверным выводам. Или, что чаще случается, – частично неверным, лукавым.
Строго говоря, существует всего три основных способа изменить производительность труда (для страны, фирмы и даже отдельной личности).
Первый способ – повысить цену на свой товар (услугу). Понятно, что это не всегда возможно, особенно в условиях конкурентного мирового рынка. Россия не может односторонне повысить цену на продукт экспорта, так же как отдельный работник не может по своему усмотрению назначить себе зарплату на предприятии, владельцем которого он не является. В большинстве случаев это величина, заданная или колеблющаяся в определённых пределах. Однако некоторые, особенно те, у кого есть силовые аргументы, или, что немногим отличается, явное интеллектуальное преимущество, могут навязать другим те цены, которые им нужны. Как говаривал Аль Капоне, добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем одним добрым словом.
Вообще грабёж и разбой – это одно из самых производительных занятий в мировой истории. Можно, например, дурачить туземцев – менять драгоценности на огненную воду. Строго говоря, и сейчас мало что изменилось. Лишь форма стала поприличнее. «Конкистадоры» теперь с человеческим лицом. За ними ВТО, МВФ, G-8, G-20 и многое другое…
Но не только на международной арене можно таким образом «повышать» производительность труда. Например, наше правительство без конца повышает цены на услуги ЖКХ. Последний раз – на 20 процентов сразу. Тем более что услуга специфичная – вряд ли кто-то сможет от неё отказаться. Получается, производительность труда в ЖКХ растёт просто стремительно… При том что в самом процессе почти ничего не меняется, а качество услуг известно каждому.
Так же «производительно» трудятся транспортники, электроэнергетики, газовики, нефтяники… Словом, все те, кто спокойно может повысить цену на свою продукцию или услуги. Кстати, весь рост производительности труда в России с 2000 по 2008 год был полностью обеспечен именно ценовым фактором: мировая конъюнктура плюс повышение внутренних цен. Никто не стал работать лучше. Просто менялись циферки.
Второй способ повысить производительность – снизить издержки самым примитивным образом. Попросту говоря, сократить людей или заставить их работать больше за те же самые деньги. Можно понизить жизненный уровень, стандарты потребления. Если не удаётся, просто понизить заработную плату. Этот простой метод применяется теми, кто в силу своей слабости не в состоянии применить метод № 1 – повышение цен.
Изобретён сей метод небезызвестным господином Тейлором более 100 лет назад и называется «потогонная система». Метод давно забыт в странах, пользующихся способом № 1, и применяется, скорее, влиятельными группами внутри развивающихся стран третьего мира.
Недавно вновь предложен к употреблению в России господином Прохоровым и Российским союзом промышленников и предпринимателей. Напомню: Прохоров предложил увеличить рабочую неделю в России до 60 часов. Такие вопросы решены в развитых странах даже не в прошлом, а в позапрошлом веке, и потому подобные предложения там невозможны.
Однако в ряде плохо развивающихся стран некомпетентные коррумпированные круги сочетают методы номер один и два. Они без конца повышают цены внутри своих стран, сопровождая их бесконечной риторикой о «структурных реформах», «укреплении национальной валюты», «рекомендациях МВФ и ВТО»… При этом стимулируется стагфляция – сочетание стагнации (спада производства) и инфляции (роста цен). Эта тенденция обычно ведёт к быстрому исчерпанию потребительского спроса, долгосрочному подрыву конкурентоспособности и собственных внутренних источников роста. Фактически процесс № 1, «повышение производительности труда через повышение цен», и есть причина глобальной инфляции, которая загадочным образом обходит развитые страны.
У нас же, как только проявляются негативные тенденции и ограничения роста ввиду «структурных реформ и укрепления национальной валюты» и падает конкурентоспособность, люди с мировоззрением Прохорова начинают предлагать решения по методу № 2. Начиная с изменения трудового законодательства до понижения жизненных стандартов. Давайте, мол, шкуру драть с оставшихся работников, уменьшать социальные выплаты и затраты на здравоохранение и образование. Пусть люди болеют и умирают, это даже лучше – меньше людей, больше соотношения ВВП к числу населения. Ведь на умерших не надо будет и тратиться.
К сожалению, сейчас эта программа усиленно пропагандируется в России под видом «модернизации социальной сферы». Поэтому и возник лживый тезис о том, что любое техническое нововведение уменьшает занятость. С виду выглядит разумно. Но только с виду. Во-первых, это действует на уровне одного предприятия, а в масштабе всего общества технический прогресс лишь высвобождает людей для других сфер деятельности, новых секторов экономики, для креативного труда, для инфраструктурных проектов, для развития сферы услуг и развития человеческого капитала. Именно это и происходит в развитых странах.
Но далеко не всегда новое оборудование вообще выгодно. Иногда в нём нет необходимости. Я сам наблюдал в Швеции работу дворника со специальным агрегатом-роботом, который должен был поднимать мусор и складывать его в корзину. Просто жаль было этого шведского дворника, поскольку вручную он справился бы гораздо быстрее.
Есть сферы, где внедрение новой техники не несёт очевидной выгоды. Особенно с учётом наличия свободных рук и небольшой оплаты труда. Это и демонстрируют страны Юго-Восточной Азии. В противном случае во всём мире уже давно бы работали роботы, а не китайцы с индусами. Новая техника появляется и продвигается по мере необходимости. Прежде всего она концентрируется на ключевых стратегических и прорывных отношениях. Если же, чтобы заменить десять работников, надо сделать одного робота, который окупится через сто лет, то это явно непроизводительно и невыгодно.
Ещё один расхожий тезис: о низкой мобильности нашей рабочей силы. Вот, мол, на Западе она мобильна, а у нас – инертна. Потому и страдаем.
Но ведь на Западе совсем другой рынок жилья, ипотеки. Мобильность в США обеспечивается возможностью подыскать доступное жильё практически в любом городе страны. А у нас во многих местах жильё вообще невозможно продать. Попробуйте продать квартиру в какой-нибудь Инте и переехать в другой город. Поэтому работники либо должны покупать вообще новое жильё с нуля, что им не по карману, либо государство должно предоставить им квартиры в других городах, на что у него денег нет.
В таких условиях, совершенно нетипичных для Запада, необходимо решать проблему иначе. Возможно, гораздо выгоднее придумать занятия людям там, где они живут сейчас? По крайней мере для самообеспечения региона вложить гораздо меньшие деньги в производственную и социальную инфраструктуру на местах – поскольку существует эффект взаимопомощи и взаимовыручки людей, а также есть много свободных территорий. Это совсем другое решение, которое невозможно скопировать с развитого рынка труда США.
Кроме того, сторонники потогонной системы не учитывают важнейший аспект развития на Западе – социальный. Нам доказывают, что у нас якобы «патернализм», а занятость возведена в абсолютную ценность, что препятствует развитию экономики.
Это ложь – от начала до конца. Как раз у нас нет специального закона о занятости. В Конституции СССР было чётко прописано право на труд, а с 1993 года – только свобода труда, понимай как знаешь. Именно в России практически нежизнеспособны профсоюзы, а Центральный банк официально не включает в число приоритетов занятость населения. В США же сразу после Второй мировой войны был принят Закон о полной занятости. А в 1980 году он был подтверждён. Федеральная резервная система по уставу обязана обеспечивать занятость американцев. Это записано в её учредительных документах как главная цель. Иными словами, ФРС ещё при создании заключила с Америкой контракт об обеспечении занятости, а российские власти с российскими гражданами такого контракта не имеют.
На самом деле производительность неотрывно связана с социальностью, занятостью и вообще целями общества – от этого зависит вся структура отраслей производства и услуг. Только в рамках определённой социальной структуры имеет смысл говорить о том, что производительно, а что нет. Например, для каннибалов очень производительно есть людей.
Но есть же ещё способ повышения производительности труда № 3, о котором все они старательно умалчивают, но который очевиден и по любым расчётам даёт 90 процентов прироста производительности труда. Это – предпринимательство, конкурентоспособность, деловая активность, организация и управление, лидерство и менеджмент. Именно от них зависят и позиция страны в мировой экономике, и технологические новшества и их распространение, инновации, модернизации, инвестиционный климат.
Ведь главное – определить, что и как делать. А это – задача элиты, прежде всего управленческой, технократической. Можно очень производительно выпускать хлам, неликвид или идти по заведомо неправильному пути, например, строить ненужный газопровод, когда мир переходит на сжиженный газ.
Именно от принятия ключевых решений в области инвестиций, финансов, маркетинга, рекламы, сбыта, логистики и менеджмента прежде всего зависит производительность труда. Непосредственно от рабочей силы, конечно, тоже кое-что зависит, но совсем не так много, как пытаются нас убедить. Даже сама квалификация работников зависит от ранее принятых решений руководителей.
Выходит, что именно наша элита, наши управленцы виноваты в нашей неконкурентоспособности и низкой производительности. Именно они проиграли международную конкуренцию, породили тотальную неэффективность, коррупцию. Именно власть и олигархи развалили экономику, парализовали целые отрасли, а капиталы вывезли на Запад.
А все разглагольствования о модернизации и производительности имеют целью прикрыть собственную беспомощность и бессмысленность и вороватость. И фактически доказать недоказуемое: якобы для развития страны надо сделать что-то, ухудшающее положение миллионов людей. Это будет очень болезненно, но иначе нельзя. Какое же это развитие? Это самый настоящий регресс. Жизнь людей должна становиться лучше, вследствие чего они станут поддерживать реформы.
Действительно, скоро нас ждут болезненные испытания, но производительность тут ни при чём. За этим – производительность труда самой власти, той системы управления экономикой, которая сложилась за многие годы.
Код для вставки в блог или livejournal.com:
 Не там копаемВ последнее время набирает ход дискуссия о производительности труда в нашей экономике. |
| КОД ССЫЛКИ: |