О художниках анекдоты сочиняют редко, но порой достаётся и им. Встретился зритель с маститым живописцем на его выставке и, растерянный, задаёт вопрос: «Простите, а почему у вас земля на пейзаже синяя?» – «Потому что я так её вижу».– «И облака красные?..» – «Такими их вижу». – «А солнце фиолетовое отчего?» – «Я так вижу!» – «Но если у вас столь плохо со зрением, зачем вы в художники пошли?!»
Хорошо шутит тот, у кого всё хорошо. Когда не у анекдотического персонажа, а у настоящего художника действительно возникают проблемы со зрением – ему не до смеха. Московскому живописцу Владимиру ЩЕРБИНИНУ это известно как никому другому: видит он сейчас очень плохо. Сказались моральные и физические испытания последних лет – потеря двух самых близких ему людей, череда болезней… Но когда стоишь за его спиной и следишь за кистью, уверенно кладущей мазок краски в точно предназначенное для этого место, начинаешь понимать: это истинный мастер, наделённый даром внутреннего видения, которое в диоптриях не измеришь. Пейзажи, созданные им в юности, по остроте эмоций и свежести цветовой палитры ничем не уступают нынешним работам, в которых, правда, чувствуется теперь гораздо больше раздумий и скрытых печалей…
Мастерская Владимира доверху забита холстами, подрамниками. Здесь работы и его брата Анатолия – прекрасного живописца, трагически ушедшего из жизни. После того, как это случилось, Владимиру трудно было даже переступать порог их совместного с братом творческого ателье. Работы свои он перенёс в московскую квартиру, превратив её, как и большинство художников, в настоящую студию с нагромождением мольбертов, написанных и неоформленных полотен, картин, неразобранных папок с эскизами…
Родились Володя и Толя в один октябрьский день незадолго до Великой Отечественной войны в семье военнослужащего. Отец ушёл на фронт, а мама с детьми эвакуировалась на Урал. «Я помню, будто сейчас, – рассказывает Владимир, – как везли нас в телеге на быках в далёкую Башкирию. За Уфу. Помню отливающий белизной лошадиный череп, лежавший у дороги. Бабок, раскладывающих карточные узоры пасьянсов, гадая, вернутся ли их мужья с полей сражения к родным очагам.
Было холодно. Всех разместили в избушке, уже до отказа забитой людьми. Из этого дома, чуть не ставшего последним пристанищем в нашей жизни, нас с братом едва успели вынести на мороз и откачать от угара задымлённого душного помещения.
Помню, как, затаив дыхание, слушали фронтовые сводки из чёрного радиоблюдца и патефонные голоса Лещенко, Утёсова, Козина, Руслановой, Александровича».
По возвращении в Москву братья Щербинины учились в школе № 545, что рядом с Шуховской башней. Там преподавали замечательные педагоги, которые старались развивать своих подопечных всесторонне, раскрыть их индивидуальность. Мальчишки стали рисовать. Потом запели в пионерском хоре. Володю и Толю даже пригласили в знаменитый хор Свешникова, в составе которого они выступили на прославленной сцене Большого театра в день торжественного закрытия XI съезда ЦК комсомола.
Оба поступили в художественную школу, затем – в Московский государственный педагогический институт на художественно-графическое отделение. Вдвоём с очного перешли на вечернее отделение, начав работать на ЗИЛе, чтобы хоть как-то помочь матери в домашних мытарствах – отец «на время» оставил семью.
Открывшийся тогда Институт технической эстетики набирал бригаду художников. Братьев приняли. Они заняли ведущее место в конструкторском бюро, участвовали в конкурсах новых авторазработок, получили патент на мотороллер «Вятка» для минского завода. Мотор они полюбили рано, ещё в школьные годы. Копили карманные деньги от несъеденных завтраков. И к 16 годам сели за руль собственного мотоцикла. Их ИЖ-49 был предметом зависти всех мальчишек округи. Но уже родилась мечта о «Победе» – немыслимой роскоши тех лет! Однажды во дворе дома на набережной братья заприметили проржавевшую легковушку с оторванными передними дверцами, крыша которой служила великолепной горкой для пацанов на самодельных санках. Расспросили о хозяине развалюхи. Оказалось – молодая женщина. Правда, хозяйкина красота для двоих умельцев меркла перед эстетикой автомобильного металлолома. И вскоре две пары золотых щербининских рук превратили машину в «средство передвижения» – так они одержали победу над «Победой».
А тут великий сподвижник молодёжного творчества Василий Захарченко объявляет конкурс на создание автомобиля будущего. И братья Щербинины после четырёх напряжённых лет работы получают на ВДНХ высшую медаль за создание одной из первых в стране машин с пластмассовым корпусом, которая по сей день на ходу и без единой ржавчинки – украшает стоянку у подъезда дома, где живёт Владимир.
Через все годы, наполненные изобразительным искусством и автоконструктивизмом, проходила песня. Щербинины выпустили диск авторской песни, выступали по радио и на телевидении.
Работает Владимир Щербинин всегда и везде. В тиши мастерской, дома, на природе. Когда он пишет московскую улицу, то композицию старается построить так, чтобы доминантой в ней была церковь. Это придаёт картинам высокое духовное звучание, демонстрирует связь вчерашнего и сегодняшнего дней. Его работы – это размышления о жизни искреннего и тонкого художника, поэта и музыканта, человека с глубокой верой в красоту и добро.