В начале этого года, а точнее в № 5, «ЛГ» начала явно назревший и достаточно серьёзный разговор о современной драматургии, её проблемах. А главное – о её взаимоотношениях с «современным» театром. Мы сразу же объявили, что это будет не столько газетная дискуссия в её традиционном виде, сколько некий спецпроект. В рамках которого должно найтись 
(согласно законам сцены в том числе) место различным журналистским жанрам, разным подходам и возможности для высказывания представителей всех имеющих непосредственное отношение к вопросу профессий.
На сей раз материалов набралось на целую полосу. Но это отнюдь не означает близости развязки. Скорее, наоборот: конфликт только начинает намечаться...
На страницах «ЛГ» уже высказались театральные критики, завлиты известных театров. Теперь мы хотим предоставить слово человеку, для которого эта проблема является сферой профессиональных интересов в течение более чем двадцати лет. Наш собеседник – президент Фонда развития и поощрения драматургии, руководитель журнала «Современная драматургия» – Николай МИРОШНИЧЕНКО.
– Николай Иванович, журнал есть, а вот сама современная драматургия существует?
– Безусловно, существует. Можно говорить о её качестве, о профессионализме авторов, актуальности тем, жанровом разнообразии. Но как явление, и весьма неоднозначное, она существует. Нравится она нам или нет – другое дело.
– Но можно ли всерьёз называть драматургией то, что написано непрофессионалами: студентами, офисными клерками, несостоявшимися актёрами…
– К ней действительно присосалось невероятное количество случайных людей. Их манит обманчивая лёгкость жанра. На вид всё просто: слева – кто говорит, справа – что говорит. Но лёгкость эта кажущаяся. Драматургия – искусство спрессованного действия. В романе можно раскручивать интригу 500 страниц, в сериале – 500 серий, а в пьесе будь любезен уложить её в два часа. Без потери смысла и логики.
– Увы, у дилетантов и с интригой, и со смыслом большие проблемы. 
– Вы даже не представляете насколько! Нам в журнал порой присылают такое! Ни в какие ворота не лезет. Как можно относиться к «сказочке», в которой Серый Волк – гей, Красная Шапочка – лесбиянка, а Бабушка – содержательница публичного дома?! Если это шутка, то весьма низкого сорта. Если же всерьёз, то писал это человек с большими сексуальными и психическими проблемами. Человеческие пороки были, есть и будут. Эта тема долго была под запретом, и вдруг все запреты рухнули. Мы дорвались до запретного плода и так увлеклись смакованием его, что забыли, где грань между патологией и нормой.
– Задавать вопрос, являются ли такие драмоделы наследниками славных традиций прошлого, бессмысленно?
– Боюсь, что да. Я сталкивался с ситуацией, когда новоявленный драматург на вопрос, видели ли вы хоть одну пьесу Островского, с недоумением спрашивал: а кто это?
– Звучит как анекдот.
– А большинство тех, кто знает, кто такой Островский, считает классику, как бы это помягче выразиться…
– … нафталином?
– Ну, да. Принёс тут как-то такой вот «драматург» пьесу. Спрашиваю: сколько времени вы над ней работали? Неделю, отвечает. Я тут в телик глянул, а там сюжетик промелькнул, вот я его и использовал.
– А какой сюжетик-то?
– Какой-то субъект роется в мусорном баке и находит там тельняшку с дырой напротив сердца. Надевает и тут же, рядом с баком, начинает заниматься «любовью» с какой-то девахой. Автор счёл, что мусорный бак– это лучшая аллегория сегодняшнего времени. Я поинтересовалося, зачем ему такая аллегория, если деваха даже не спросила героя про тельняшку. Тот спохватился, решил, что должна спросить, а герой ей соврёт и скажет, что это в него стреляли и он чудом выжил.
– Аллегория ради лжи?
– Вот именно! Я тоже задал ему этот вопрос. Он не смог мне ответить.
– Мрачноватая картинка.
– Ну, у медали есть и другая сторона. В лабораториях Николая Коляды в Екатеринбурге, Владимира Гуркина в Омске, Вадима Леванова в Тольятти (кстати, все они как драматурги начинали свой путь у нас в журнале) очень много молодых ребят, за плечами которых чувствуется серьёзное знание жизни. И наша Любимовка не бедна на таланты. Фонд Сергея Филатова уже семь лет устраивает Всероссийский форум молодых писателей России, где среди прочих есть и секция драматургии, которую ведём мы с Рощиным. Одним словом, процесс формирования новой плеяды драматургов идёт…
– … но идёт медленно, потому как быстро идти просто не может. Но пока молодые таланты совершенствуют своё мастерство, в театрах ставят тех, кто считает, что им ничему учиться не нужно!
– Это не единственный бич современной драматургии. Нередко оригинального талантливого молодого драматурга перехватывает телевидение. Там гонорары... И он, удачно стартовав как драматург, начинает работать сериальным сценаристом. А это уже совсем другая стихия. И когда он потом пытается написать пьесу, как правило, получается, мягко говоря, не слишком удачно.
– А не случится ли так, что к тому времени, как дозреют до сцены те, кто не поддастся соблазну, их пьесы уже ни ставить, ни смотреть будет некому?
– Но ведь и сегодня не все идут в театр за кровью, матом и публичными совокуплениями. Беда в том, что театр, на мой взгляд, снял с себя ответственность за воспитание и просвещение зрителя.
– А может быть, просто театр перестал быть больше чем театром, как это было прежде?
– В какой-то мере вы правы. Театр уже не в состоянии сеять разумное, доброе, вечное, поскольку с иных трибун проповедуют абсолютно противоположные ценности! Быть богатым – хорошо, а каким способом досталось тебе богатство – не важно. Быть известным – хорошо, как досталась тебе слава – какая разница.
– Нередко приходится слышать, что публика нестоличная чище и простодушнее. И не так падка на «клубничку» и «чернушку». И периферийные театры чаще ставят местных авторов, тех самых молодых драматургов, о существовании которых столичная публика даже и не подозревает. Вы такую закономерность не наблюдали?
– В периферийных театрах действительно нередко появляются очень интересные спектакли, и как раз современных авторов. Но о них никто не знает за пределами региона. Общероссийским каналам это неинтересно. Даже «Культура» не спешит показывать спектакли нестоличных театров. Я как-то попытался пробиться к руководству канала, чтобы обратить их внимание на очень интересный спектакль в Перми, но пробить эту стену так и не смог. О других каналах речь вообще не идёт. Поэтому о состоянии современной драматургии и судят по тому, что идёт в столицах.
– А разве такие фестивали, как «Золотая маска», изменить ситуацию не могут?
– Могли бы, пожалуй, если бы очень этого захотели. Но ведь на той же «Маске» из года в год фигурируют, одни и те же имена. Один известный режиссёр, получив четвёртую «Маску» сказал, что трём внукам уже есть, а эта будет внучке, которая скоро родится.
– Это, конечно, шутка, но почти в каждой шутке есть немалая доля печали, о которой не всегда подозревает тот, кто шутит.
– В такой ситуации было бы разумным, мне кажется, ограничить как-то участие маститых режиссёров…
– Да, но это тоже несправедливо! Если Женовач или Фокин сделают гениальный спектакль, как же можно им запретить выставить его на фестиваль?
– Ну не ограничить, это я, наверное, всё-таки погорячился, но…
– А может, выход в другом: выделить для мэтров некую отдельную номинацию, учитывая, что у них всё-таки иные стартовые условия, чем у режиссёра из Тамбова или Краснодара?
– А я знаете, о чём мечтаю?
– О чём же?
– Чтобы маститый режиссёр, уже не раз удостоенный «Маски», взял да и отказался от неё в пользу своего периферийного коллеги, которому поставить достойный спектакль гораздо труднее, чем ему. Ведь эти многократные обладатели, олимпийцы, уже просто переросли этот уровень. А режиссёр из провинции зачастую не без основания думает: если там такие ребята, то мне там делать нечего.
– Раз уж мы заговорили о режиссёрах, то давайте вспомним о том, что какую пьесу ставить, с матом или без мата, – это ведь его выбор. Как и выбор драматурга, как и о чем писать. Невозможно в одночасье сделать общество высокоморальным и нравственным. Но сам творец может выбрать, каким ему быть.
– Безусловно. Личная ответственность за будущее – это не ответственность за всю планету, но за своих близких. Если человек, садясь за пьесу о похождениях бомжа и проститутки, хоть на мгновение на месте бомжа представит своего сына или на месте проститутки – собственную дочь, вдохновение вряд ли его посетит.
– Легко копаться в грязи чужими руками!
– А вот разгребать грязь своими собственными – дело другое. Мы столько лет чернили собственную страну…
– Откатная реакция на 70 лет ура-патриотизма вполне понятна.
– Но не пора ли уже этот откат остановить и начать что-то делать на благо страны? В том числе и людям театра.
– Это вы к тому, что сейчас самое время появиться пьесам, так сказать, государственного значения?
– Именно! Но нужна государственная поддержка. Продуманная политика, направленная на повышение авторитета страны силами искусства, театра в первую очередь. Такая политика проводится в любом мало-мальски цивилизованном государстве. Будем надеяться, что так будет и у нас. Новый министр культуры – Александр Авдеев – человек глобально мыслящий. Лучшее доказательство тому – его выступление в Госдуме, в котором он обозначил основные проблемы нашей культуры.
– Предположим, что такая поддержка уже есть. Но не получится ли в итоге «Заседание парткома» образца XXI века? Пьеса ведь должна быть не только социально направленной, но и, во-первых, сценичной, а во-вторых, и это главное, смотрибельной. По разнарядке в театр нынче уже не ходят.
– Так это уже зависит от таланта драматурга. Его же никто линией партии ограничивать не собирается. В пьесе может быть и политическая интрига, и любовь. Снимают же американцы художественные фильмы, где главным героем является президент страны, пусть и под другим именем.
– Простите, но так, чтобы и на высоком уровне, и обличительно и увлекательно, – я навскидку могу только «Всю королевскую рать» Уоррена вспомнить. И то – это роман, а не пьеса!
– И замечательно, что вспомнили. Фильм у нас был прекрасный по этой книге. Какие характеры, какой накал страстей! Какие блестящие актёрские работы – Лаврова, Демидова, Жжёнов, Козаков, Плятт, Евстигнеев, Ефремов! Разве перевелись у нас талантливые актёры?
– Да не перевелись, конечно. И проблемы мы сегодня имеем те же: коррупция, чёрный пиар. Но драматурги не пишут политических пьес, потому как не надеются, что их поставят, а театры не ставят, потому как не уверены, что на них пойдёт публика. Да и век у таких пьес недолог…
– Ну это как сказать. Повторюсь – всё зависит от таланта драматурга. И от его гражданской смелости. Мне почему-то кажется, что найдутся среди нынешних драматургов такие, кто на это отважится.
Беседовала