*** 
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила…
А.С. Пушкин
Неизбывно детство длится,
Не сгоревшее дотла…
Там – у Пушкина – синица
Тихо за морем жила.
А в лачужке пела няня…
– Няня, пой! Твой голос мил.
Пушкин слушал со вниманьем,
Душу песнями томил.
– Для чего, скажи, синица,
Ты летала за моря?
Что тебе ночами снится
В зыбкой дрёме сентября?
Почему тебе, синица,
Не жилось в моём саду?
Ты, быть может, царь-девица?
И другой я не найду?!
И синица отвечала:
– Я летала за моря,
Лучшей доли я искала,
Да искала, видно, зря…
Доли лучшей, воли вечной
Не нашла среди тепла,
И в печали бесконечной
Море синее сожгла.
И упала я без силы
На родимом берегу…
Поняла, что без России
Жить на свете не смогу.
*** 
Отстегну, словно цепи, надежды,
Потому что надежда слаба.
Мою душу она не удержит
На краю мирового столпа.
Разобьётся душа или взмоет
До Господних, до горних высот.
Пусть поэт себя кровью умоет
И себя этой кровью спасёт.
Пусть душа к уготованной бездне
Привыкает, ей вечно летать.
Без надежды полёты отвесней –
Сразу небо и бездну видать.
В ПЕТЕРБУРГЕ
На сером камне у ночной воды,
Под плеск волны угрюмо-ледяной,
Я прочитал негромкие следы,
Затерянные женщиной одной.
Не помню дня, но я её нашёл
По зову сердца, по её следам.
Был Петербург огромен и тяжёл,
Но он мне эту женщину отдал.
Мы с нею, как Нева без берегов,
Клубились в тёмном доме по ночам.
Любовь и жизнь остались без оков,
Подвластные страстям,
как палачам.
На небе, будто всполохи огня,
Сходились мысли неба и земли.
Но женщина со мной и без меня
Искала что-то тайное вдали.
Она исчезла посреди любви
У Эрмитажа, у дворцовых стен.
Я крикнуть ей успел: останови
Не кровь любви,
а крови тяжкий плен!
Она разбила зеркало Невы,
Она в осколки разнесла слова,
Как будто Маргарита пол-Москвы…
И, может быть, она была права.
…Я шёл по Эрмитажу, по судьбе,
И вдруг её увидел, как в окне,
В полотнах Ренуара и Курбе,
А, может, это показалось мне…
***
И так ли всё прекрасно?
И так ли всё смешно?
Слежу за солнцем красным,
Как падает оно
В прожорливые дали,
В тугие лопухи.
Вы, женщина, не дали
Мне дописать стихи…
ГВОЗДЬ
Жил гвоздь большой
в двадцатом веке
Среди обыденных гвоздей.
Он мог и в сани, и в телеги
Запрячь людей и лошадей.
Он жил, хандры не признавая,
Гвоздь несгибаемый, прямой.
Шёл, к небу грозы прибивая,
На «ты» с Фемидою самой.
Катил истории повозку,
Железный оставляя след.
И вбить его по шляпку в доску
Не мог ни воин, ни поэт.
Я этот гвоздь в России вижу,
Он здесь хозяин, а не гость…
И я подумал: чтобы выжить,
России нужен этот гвоздь!
***
Чтобы ты никому не досталась
Даже в малых пределах мечты,
Я сверну, словно шаль,
твою шалость,
Разведу с твоим прошлым мосты.
Ни за кем в этом веке жестоком
Не должна ты по свету идти.
Притеку к тебе шумным потоком,
Чтобы встать у тебя на пути.
Не хочу, чтобы ты ликовала
Подле чьих-то залётных кудрей,
А хочу, чтоб меня целовала
В звёздных дюнах
и в складках морей.
Я хочу, чтобы ты не пугалась
Бездны слов и мерцанья миров,
Чтоб лететь
со мной рядом старалась,
Будто ласковый снег на Покров.
И хоть путь к единению труден,
Уведу тебя в ночь по росе.
Никогда не пущу тебя к людям,
Чтоб не стала ты в мире,
как все.
***
И я тебя в тот день простил…
Шёл снег в знакомом перелеске,
Как будто с неба занавески
Творец небесный опустил.
А на тропе шуршал настил
Из хвoи, листьев, мелких веток.
Шёл снег и выйти нам из клеток
Своих обид не допустил.
Он занавесил лес и дол,
Ослепших наших душ окошки,
И Ангел ледяные крошки,
Как звёзды, собирал в подол.
Снег или дым густел в крови,
Качались неба занавески.
Мы шли к любви сквозь перелески
И не заметили любви…
Озябший ворон даль крестил,
Снег шёл и шёл среди разлуки,
От снега цепенели руки,
Но я тебя в тот день простил.
ИРКУТСК