Писательский городок в Переделкине всегда был напоён особым светом, заметным во все времена года в еловом лесу, низкорослых дачах, речке Сетунь, что течёт у подножья храма Преображения Господня, но главное – примечаемым в его прославленных обитателях. Это не ярмарочный перезвон (у кого лучше книга и кто талантливее), а тихий говор сердец Катаева, Пастернака, Чуковского и многих других писателей, ставших легендами.
Алла Ефимовна долгое время места себе не находила от горя после кончины мужа, известного прозаика Бориса Рахманина… И вот однажды выходит она на улицу, а навстречу ей Лев Алексеевич Шилов – директор дома-музея Корнея Чуковского. «Что вы, Алла Ефимовна, – говорит, – всё в тоске да печали!.. Надо дело делать. У нас столько вокруг интересных людей живёт. Создайте клуб, пригласите их на встречу с местными жителями, обитателями Дома творчества. И вам полезно, и народу».
На улице Павленко стоит дача, живут в ней на втором этаже драматург Шатров, на первом – литератор Алла Ефимовна Рахманина. По соседству, совсем рядом, дом-музей Пастернака и дача Вознесенского. Напротив, сквозь россыпь пожухлых листьев, виднеется поле, когда-то свободное, дышащее парами озимых, а теперь раскуроченное котлованами. Мы сидим с Аллой Ефимовной на открытой веранде, пьём чай. Она с улыбкой смотрит то и дело в сад. Голос у неё низкий, бархатистый:
– Разговор с Шиловым мне запомнился. И как-то сразу стала я по-другому смотреть на проходящих мимо писателей, с которыми хоть и здоровалась, но быстро шла дальше, не желая отягощать их своими проблемами. Дома погружалась в воспоминания друзей моего мужа Бориса Рахманина. Часто они к нам приходили, и мы совершали ответные визиты. Всегда это было удивительно тепло, наполнено заботами – житейскими и творческими. Ведь одно дело читать их книги, а другое – общаться с авторами или слушать рассказы людей, знавших их лично.
Рахманина встаёт, подходит к лестнице.
– Когда-то на нашей даче жил знаменитый драматург Афиногенов со своей женой-американкой. Заходил к нему Пастернак, опирался вот на эти перила, теперь ветхие, но сохранившие, как сейчас говорят, его энергетику. Там, за забором, – Алла Ефимовна показывает в сторону ворот, – часто фланировали Лиля Брик с Катаняном, проходила вдова Всеволода Иванова – очаровательная Тамара Владимировна. Прохаживался по дороге Луи Арагон под руку с Эльзой Триоле. Как всё-таки интересно и одновременно трагично складывались их судьбы!.. Нет, ничего не должно уйти бесследно. Вот идёт по аллее к родничку Борис Можаев с эмалированным чайником, через некоторое время, смотрю, Солоухин семенит с бидончиком. Я ему:
– Здравствуйте, Владимир Алексеевич!
– Здравствуйте, девушка, – густым басом отвечает и глядит этак ласково васильковыми глазами. И как-то уютно становится на душе.
Конечно, Лев Алексеевич прав! Я-то, можно сказать, избалована такими встречами, считала их чем-то само собой разумеющимся. И что же, всё это должно уйти со мной в небытие? Несправедливо! – рука хозяйки тянется погладить пса, прильнувшего к её ногам.
– В таких случаях, Алла Ефимовна, тянет на мемуары. В них больше можно рассказать…
– Мемуары – может быть. Но кто напечатает? А я хочу говорить с живыми людьми и соединять их в нашем кругу. Ведь сколько несправедливо забытых обитает в одном только Переделкине! Мало кто помнит их... особенно молодые. Эти писатели сочинили много книг – конечно, разных по значимости и по степени популярности. Но, понимаете, с годами все словно одухотворяются. Правда!
В их глазах столько достоинства и печали, и говорят они очень интересные и мудрые вещи. Значит, потенциал-то не истрачен. Они же и сейчас продолжают писать. Мало кто имеет компьютер – привычка старая писать от руки. Вроде бы и сил нет, а пишут, как будто кто-то ими управляет. Ну, разве это не интересно? Я вообще считаю, что место, где мы живём, магическое.
Рахманина садится в кресло, отпивает из чашки чай… Вздыхает.
– Итак, Алла Ефимовна, с чего вы начали?
– С расклеивания на заборах объявлений и с обхода дачных участков. Вот вскапывает грядки Николай Горбачёв, а через неделю рассказывает нам о своей публикации в журнале «Октябрь». Ярослав Голованов горячился относительно новейших космических открытий, Михаил Алексеев со слезами на глазах говорил о своём военном прошлом, новом романе, который дописывал. Первые встречи и последующие проходили в детской библиотеке Корнея Ивановича Чуковского. Директор музея Шилов посодействовал. Вообще, как ни странно, всё было по-домашнему. Складчина – и вот среди книг автора на столе стоят чашки чая, корзиночки с печеньем, сладостями, самовар, – Алла Ефимовна улыбается. – Корней Иванович говорил: «Литература делается за самоваром». Пьём и беседуем – о литературе, о жизни, обо всём том, что приносят с собой герои наших посиделок. Потрясающие люди! Бывает у нас Олег Михайлов. Темы разговора он выбирает сам: Серебряный век, Бунин, Зайцев. Как мудро Зайцев сказал, боюсь ошибиться, но, кажется, так: бессмысленности жизни нет, а есть страдание, через которое человек приходит к осознанию смысла её… И современников Олег Николаевич не забывает: открыл талантливейшего поэта Сергея Чудакова. А какой зажигательный по накалу страстей был диалог Игоря Золотусского и Юрия Мамлеева! Это поистине мастер-классы.
– Алла Ефимовна, вы проводите вечера, видимо, больше в тёплое время года?
– Как ни странно – практически круглый год. И всё благодаря стараниям нынешнего директора музея Чуковского Сергея Агапова и научного сотрудника Павла Крючкова. Они оформили помещение, развесили по стенам картины, фотографии. Ведут видеосъёмку каждой встречи – вот и будут эти записи навечно в нашем архиве. Мало того, в перерывах заседаний клуба проводят экскурсии по музею.
– А кто приходит?
– Ну, конечно, в первую очередь живущие в посёлке, в Доме творчества. Кстати, писателей я нередко заманиваю в качестве «героев» встреч, особенно мне любопытны провинциалы. Если уж говорить о последних встречах, то вот недавно была у нас поэтесса Елена Иванова-Верховская, читала свои стихи, удивительные по глубине и образности. Она архитектор и менеджер. Выступала семья Медведко – своеобразная династия учёных, исследующих проблемы Востока. Бывают люди, казалось бы, далёкие от литературы, но откуда-то, узнав о наших посиделках, приезжают и жадно слушают «живых классиков». Молва разрастается. Звонят из Москвы, просят организовать встречу. Слава богу, теперь есть выбор.
Конечно же, дело Рахманиной не схоже с деятельностью домов-музеев Пастернака, Чуковского. У них ведь другие задачи. Хотя в некотором смысле Рахманина конкурирует с музеем Окуджавы (концерты, встречи с писателями). Но это здоровая конкуренция.
В клубе Рахманиной есть неповторимое обаяние, интимное одухотворение, что ли.
Мне совсем недавно в руки попало письмо, датируемое 2004-м годом, в котором писатели Михалков, Айтматов, Бондарев, Евтушенко, Карпов напоминали о принятом в 1989 году решении Литфонда СССР о постройке большого литературного музея в Переделкине. Идея замечательная. Самое место там клубу Рахманиной. Но сколько ждать-то?
Хорошо на веранде Аллы Ефимовны пить чай с вишнёвым вареньем, овсяным печеньем да поглядывать на парящий над нами осенний свет…
, Переделкино