Возвращение ироико-комического
Самым простым и удобным в этой ситуации было бы свести всё к пресловутому гендеру. Объяснить, стало быть, разницу позиций по отношению к последнему тарантиновскому творению тем очевидным фактом, что великий и ужасный снял этакое абсолютно мальчуковое кино. Воплотил на экране какие-то свои детские шальные фантазии. Всласть наигрался – располагая бюджетом в несколько десятков миллионов долларов – в недоигранную некогда войнушку. А данная забава, сколько помнится, никогда не вызывала особого энтузиазма у представительниц противоположного пола…
Но это было бы не столь даже по-сексистски некорректно, сколь – вспоминая опять-таки об одном из главных игровых прегрешений в пору нежного возраста – «нечестно». Ибо наряду с пожурившей создателя «Бесславных ублюдков» уважаемой коллегой его порядком отчитали, причём в куда более суровых выражениях, и многие критики-мужчины. Например, журнал «Афиша» устами Станислава Зельвенского вообще, по сути, поставил на режиссёре К. Тарантино крест. Перед нами, дескать, «работа состарившегося вундеркинда», который «как-то по-студенчески не справился с материалом», в результате чего «из колбы донеслись шипение и зловоние, а джинн так и не появился». И наши люди, надо сказать, на сей раз оказались в мире далеко не одиноки: после весеннего каннского показа многие авторитетные западные СМИ дружно выдали буквально испепеляющий залп. «Ублюдков» склоняли на все лады – и тебе «типичное B-movie», и «откровенно скучная картина» со множеством «бестолковых разговоров»; фильм был даже удостоен такой, скорее, к традиции отечественного киноведения отсылающей дефиниции, как «бессовестная халтура».
Между тем пользователи сайта imdb. com – крупнейшего англоязычного ресурса, посвящённого экранному искусству, – путём своего свободного волеизъявления в форме голосования, можно сказать, внесли «последнего Тарантино» в анналы и в историю. Фильм занимает 35-ю строчку в топ-листе особо полюбившихся произведений, опередив в нём «Апокалипсис сегодня» и «Терминатора-2» и лишь немного отстав от «Гражданина Кейна». И прибегнуть к спасительной во многих подобных случаях оппозиции элитарное/массовое здесь не очень получится: «Бесславные ублюдки», как ни крути, всё же не явление масскульта, с этим, надо полагать, самые рьяные зоилы вынуждены будут согласиться. Перед нами сугубо авторское высказывание.
Вот только нет в данном авторском кино – что составляет главный парадокс и рождает, похоже, весь массив критического недоумения и неприятия – вещи для него, казалось бы, первостепенной. А именно внятно выраженной этого самого автора «позиции». Эстетической, общественной, нравственной, или, если угодно, нарочито вызывающе «безнравственной» – вообще никакой… Мы ведь как привыкли – ежели художник («настоящий художник», естественно, в разряд которых Тарантино при своём дебюте сразу угодил, а оттуда обратного хода нет) до нас чего-то такое силится донесть, то он должен в первую очередь обозначить «правила игры». Скажем: «Я обвиняю!» Или – я проповедую… Или, что называется, я откровенным образом стебусь… (Так называемый «стёб», другими же словами пересмешничество, есть, как мы знаем, одно из главных орудий в руках современного художника, и именно ему было обязано своим немеркнущим триумфом «Криминальное чтиво».) А в «Ублюдках» в этом смысле сам чёрт не разберёт, что происходит!
Ведь действительно вроде бы такие откровенно пародийные нацисты заявлены во главе с купающимся в своей роли Кристофом Вальцем, – но прячущуюся в подвале еврейскую семью они в прологе расстреливают самым жестоким и куда как нешуточно воздействующим на сколько-нибудь впечатлительного зрителя образом. Вроде бы в лице эффектной и отважной кинозвезды-антифашистки Бриджет фон Хаммерсмарк (всецело соглашусь с Ж. Васильевой в высокой оценке этого образа) мы должны узреть фигуру, вызывающую искреннюю человеческую симпатию, здоровый позитив и всё такое, – но сцены рокового «прокола» и последующей гибели её сняты так, что если не от заливистого смеха, то от широкой улыбки удержаться практически невозможно. Наибольшее же наше сочувствие вызывает – могу поручиться – появляющийся в единственном коротком эпизоде пленный немецкий сержант, отказывающийся выдать врагу необходимые тому сведения, за что отряд американских еврейского происхождения «ублюдков», а точнее боец, получивший наводящую на всю Германию ужас кличку «жид-медведь», безжалостно и хорохорясь разносит ему голову бейсбольной битой.
Здесь нарочито, я бы даже сказал, местами «рафинадно», р-р-романтическое выступает рука об руку с откровенно фарсовым, здесь альтернативная история (шутка ли! Вторая мировая, согласно Тарантино, совсем не так, как мы привыкли считать) переплетается, перепутывается с реально саднящим душу, выступает в качестве контрапункта к услышанному режиссёром стуку пепла Клааса, до сих пор не оставляющим сердце целых народов.
На том этапе, когда не только в сфере массовой культуры, но и в области высокого всё крепче и выше становится система ограждений под названием «формат», когда «шаг вправо, шаг влево» с некогда избранного пути считается не побегом даже, а нечестной изменой и без особых раздумий карается критическим ударом по черепу, – появление такого фильма, пускай не идеального, пускай не лишённого внутренних проблем, всё же представляется событием неоценимой важности. Так необходимо было, чтобы кто-то совершил дерзкую диверсионную вылазку, бесстрашно шагнул за флажки как-то незаметно, но железобетонно устоявшихся норм поведения себя в искусстве. И напомнил нам о великой формуле – судить художника должно исключительно «по законам, им самим над собой признанным». Пусть даже законы эти могут быть в значительной мере охарактеризованы такими словами того же самого автора: Многие меня поносят / И теперь, пожалуй, спросят: / Глупо так зачем шучу? / Что за дело им? Хочу.
Упаси нас Бог – мы никоим образом не рискуем сопоставлять «наше всё» с ихним теперь уже почти никем (в глазах изрядной части критического цеха). Но есть – чёрт побери! – в «Бесславных ублюдках» и какое-то почти пушкинское дерзновенное мальчишество. И вдруг прямо в следующей сцене, в следующем кадре невесть откуда берущаяся у этого, на мой взгляд, всё-таки никак не желающего стариться вундеркинда пушкинская же поэтическая – другим великим поэтом подмеченная – «грусть».
Но и толики непременной «средиземной спеси» у создателя картины вновь, конечно же, не отнять – голос крови, понимаете, тени забытых итальянских предков… И тут мы вспоминаем о том, что в своём во многом вызывающем жесте К. Тарантино в общем-то не одинок, что имеет он в истории мировой культуры некоторое число великих предшественников. В том числе с фамилиями, оканчивающимися на «о»…
«В отличие от средневековых романов, – услужливо сообщает Википедия, – поэма Ариосто лишена морализирующей функции, позиция автора пронизана иронией – он создаёт героико-комическое произведение. Ариосто проявляет исключительную свободу в композиционном построении поэмы, которая состоит из множества переплетающихся и параллельных сюжетных линий, нередко почти зеркально отражающих друг друга. Целое, однако, образует единство, обладающее чертами ренессансной соразмерности».
До «ренессансной соразмерности» мы, вероятно, цитату продлили напрасно, погорячились. Но «исключительная свобода» в «Ублюдках», несомненно, имеется. Равно как и «единство» – своё, эксклюзивное, собственными законами регулируемое. Другое дело – чтобы его ощутить, нужно, как мне кажется, перестать по ходу просмотра задаваться ничего, окромя всевозрастающего раздражения не способным дать, вопросом: к какому же жанру это «ни то ни сё» относится?.. Следует, как говорится, расслабиться и постараться получить удовольствие!
…И тогда, возможно, командир отряда еврейских диверсантов бравый лейтенант Альдо Рейн тоже причудливо анаграммически зарифмуется в вашей голове – выдержавшей удар бейсбольной битой – с персонажем, известным как «Неистовый Роланд».
Рассказывай ещё, – тебя нам слишком мало, / Покуда в жилах кровь, в ушах покуда шум.