Михаил ТРЕТЬЯКОВ
Зазвонил будильник, моя рука отправилась на его поиски, чтобы прекратить ненавистный звук, но так и не нашла. Придётся вставать, в этой жизни мне, видно, не суждено выспаться. Даже двухчасовой послеобеденный сон не вернул хорошее настроение. Хотя какой послеобеденный, если пришёл я после пятой пары где-то около шести, быстренько перекусил и лёг спать. Впрочем, всё не так уж и плохо: мать уехала на неделю в командировку, и однокомнатная квартира на время принадлежит только мне. Эту иллюзию разрушил звонок.
«Ну что вы как в гостях? Заходите, раз уж пришли». Андрей, как обычно, ринулся к телевизору и методично начал переключать каналы в поисках чего-нибудь, как он выразился, интересненького. Игорь развалился на диване. Мне осталось только одно: пойти на кухню и поставить чайник.
Про то, что я остался на неделю один, не знал никто. Отсутствие матери не удивило ребят. Она часто работала в ночную смену и приходила только к утру. Сам не знаю, почему я им не сказал. Может быть, если бы они знали, то, скорее всего, остались бы ночевать, а именно сегодня мне хотелось побыть наедине с самим собой, со своими мыслями и ещё с чем-то. Хотя, с другой стороны, я отчаянно желал с кем-нибудь поговорить о том, что меня беспокоило.
Разговор как-то не клеился, мы всё не могли настроиться на общую волну, и по ящику ничего интересного не обнаружилось.
– Может, за водкой сгонять? – робко предложил Андрюха.
– Да, можно бы, – сказал Игорь.
– На деньги и иди.
Андрюха был не дурак и поэтому вернулся с двумя бутылками. Пока мы пили, говорить не хотелось, и я уже думал, что сегодня не произнесу ни слова. Игорь, видно, почувствовал моё подавленное состояние и поэтому начал сам.
– Что-то ты сегодня без своей второй половины? То ты просто без неё дышать не мог, а сегодня вроде ничего.
– Да достала она меня, то горячая, то холодная, неделю её уже не видел, и так хреново.
– Так позвони, чего ты?
– Не, не буду. Не хочу ни себя, ни её мучить, я ведь её не люблю, наверное, а скорее влюблён или просто нравится, а ты знаешь, я врать не умею.
– Да кто тебя просит любить? Спать тебе это с ней не мешает ведь.
– Ну, не знаю…
И тут меня просто прорвало, не знаю почему, не знаю, зачем и как, но я вдруг понёс: «Ты знаешь, Игорь, в чём проблема нашего поколения? – и, не дожидаясь ответа, продолжил сам: – Так вот, любить нас не научили, секс – это пожалуйста, а самое главное мы не умеем».
– Так, Миша, ведь нельзя научить любить.
– А знаешь, чем любовь от влюблённости отличается? Влюблённость и у животных есть, а нужна она только для спаривания. Половой акт – выполнил природную обязанность и больше никаких чувств и никаких обязательств, снова борьба за своё выживание. Поэтому, когда влюблён, не замечаешь никаких недостатков, а потом вдруг оказывается, что это не тот человек. Когда любишь, то видишь всё – и достоинства и недостатки, но последние кажутся или незначительными, или даже смешными. Любовь отличается ещё тем, что по продолжительности она гораздо дольше, да и глубже. Сейчас мы секс сделали нашим культом, революция сексуальная, к чему она на Западе привела? Неотения кругом, ты понимаешь. Неотения – это когда личинка начинает размножаться и даёт такие же личинки, как и она сама, так и молокососы четырнадцати – двадцатилетние, охваченные инстинктом воспроизведения, совокупляются, и получаются такие же, как они. А потому это, что, когда у личинки нет энергии для превращения во взрослую особь, легче запас её потратить на размножение, у нас энергия есть, а мозгов нет, вот и делаем детей.
– Ну и что? Ты что, лучше всех?
– Нет, но я-то хоть это осознаю.
– Осознание не есть понимание...
Андрей перевернул стакан с водкой. «Ещё по одной?» – предложил я. Никто не отказался. Это стало последним, что я запомнил в тот вечер, дальше в голове остались только какие-то обрывки. Их было три: первый – когда мы посадили на маршрутку Андрея; второй – когда я довёл Игоря до дома и последний – когда отключился у себя на диване под холодным одеялом.
Громкий и протяжный звонок в дверь заставил меня выползти из-под одеяла и найти тапочки. Голова не болела, но чувствовал я себя, как на корабле во время сильной качки. Хотя координация была нарушена, но я всё-таки под непрекращающиеся звонки кое-как натянул спортивные штаны и отправился выяснять, какая же сволочь припёрлась в такую рань. Вид у меня, наверное, был ещё тот, впрочем, это не сильно меня беспокоило. Говорить я почти не мог, связки пересохли и потрескались, из горла вырвался жалкий хрип: «Кто там?» За дверью меня не поняли. Что ж, придётся открывать.
Нет, я был не удивлён, а скорее, огорошен, потрясён, поражён этим внезапным визитом. «Галя?!» Лицо моё озарилось радостной улыбкой. «Как же я рад тебя видеть. Зайдёшь?» – выдавил я поспешно, несмотря на своё состояние, и тут же, не дожидаясь ответа, схватил её за руку и практически затащил в прихожую, не дав вымолвить ни слова.
Длинные пшеничные волосы, высокий лоб, зелёные глаза, в которые я мог смотреть вечно, губы, которые пробуждали желание, всё это вплоть до каждой родинки на её божественном теле виделось мне даже с широко закрытыми глазами. С ней всё окружающее теряло свой привычный смысл и становилось второстепенным. Когда она была рядом, я хотел обнять, оградить её от окружающего мира и наконец раствориться в ней. Она стала моей гаванью, в которой я готов был стоять всю жизнь, но, к сожалению, именно жизнь заставляла меня снова и снова уходить в безбрежный океан. Хотя с другой стороны, сколько ещё таких гаваней может встретиться на моём пути…
Когда я говорил с ней, то готов был смириться со всем; и с непониманием, и… Но наедине с самим собою понимал, что всё-таки со всем смириться не могу. Что я испытывал? Симптомы этого заболевания так же стары, как сама жизнь, и самое главное, не перепутать два пограничных состояния – любовь и влюблённость. Сейчас мне было всё равно, что я чувствую, некогда было разбираться с самим собой, потому что рядом была она. Ощущения мои обострились настолько сильно, что я, кажется, даже начал чувствовать, как бьётся её сердце: тук-тук, тук-тук.
«Миша?» – её голос вернул меня в реальность. «Проходи, я сейчас». Моим первым желанием было подбежать к зеркалу и привести себя в порядок, но всё-таки я сдержался. Положение немного улучшилось, когда, оторвавшись от чайника с кипячёной водой, причесавшись и умывшись, я нашёл её в зале, где она уже убрала мою незастеленную кровать. Один взгляд на неё – и вихрь мыслей поднялся в моей голове: зачем она пришла, почему так рано, и ещё... Ни на один из этих вопросов ответов у меня не было, и именно это беспокоило меня больше всего, поэтому я решил идти напролом.
«Ты просто так пришла ко мне? Или что-то случилось?» Голова её, пока я говорил, была опущена, но вот взгляд зелёных глаз, возвращающих к жизни, смело и решительно резанул по сердцу. Еле слышно она произнесла: «Я беременна». Зазвонил будильник.
Чёрные точки поплыли в моих глазах. Всё окружающее стало каким-то размытым и в конце концов потеряло свои очертания. Звуки доносились с каждой секундой всё дальше и дальше. Колени подогнулись. Я должен был куда-то сесть и успокоиться. Самый страшный кошмар – это тот, когда ты хочешь проснуться, но знаешь, что уже не проснёшься. Вся стройная, логическая картина мира разорвана в одно мгновение, и передо мной теперь только её обрывки, которые никогда не сложатся в то, что было. Абсолютный ноль не достижим, но сейчас для меня он стал реальным до умопомрачения. Я всегда думал, что любое падение никогда не бывает до самого дна, потому что даже падение учит тебя чему-то, к тому же с тобой остаются твои знания, умения, навыки – всё, чтобы снова подняться наверх…