РЕПЛИКА
В 7-м номере газеты от 21–27 февраля напечатан отличный, смелый судебный очерк Людмилы Мазуровой о том, как не удаётся привлечь к ответственности должностных лиц из милиции. Вот только озаглавлен этот очерк неточно – «Неприкасаемые»! Не первый уже раз это слово, обозначающее людей, принадлежащих к одной из «низших» индийских каст, с которыми зазорно общаться, неправомерно заменяет в нашей печати требующееся в таких случаях слово «неприкосновенные»! Л. Мазурова не очень виновата: она лишь повторяет чужую ошибку, у которой немалый «стаж».
Читывали же мы, к примеру, в недавних «прогрессивных» статьях громовые обличения «неприкасаемых» сановных писателей минувших десятилетий. Да и в известной книге Аркадия Ваксберга «Гибель Буревестника.
М. Горький: последние двадцать лет» говорилось, что её герою незадолго до гибели «дали понять, что статус неприкасаемого им утрачен», а также что его жена Екатерина Павловна Пешкова тоже в эпоху повальных арестов «так и осталась неприкасаемой».
Видимо, пишущим такое будет совершенно непонятна «соль» блестящей эпиграммы поэта Григория Петрова, написанной в пору всевозможных «проработок» вплоть до полнейшего отлучения от литературы одних авторов и, напротив, совершенной невозможности критиковать других:
Поэтов вот как различаем мы:
Один поэт – обыкновенный,
Другой поэт – неприкасаемый,
А третий – неприкосновенный.
Кстати, Н.Я. Мандельштам писала, что в 30-е годы неприкасаемым был её муж. Утрата чуткости к языку проявляется в вышеупомянутой книге и в том случае, когда А. Ваксберг пишет, что «на этом этапе (в 30-е годы. – А.Т.) вряд ли можно считать полностью фарисейскими» горьковские… «филиппики Сталину». Да не было у Алексея Максимовича таковых – то есть (смотри словарь!) гневных обличительных речей – по указанному адресу! Не спутал ли автор «на данном этапе» филиппики с панегириками, сиречь безмерными восхвалениями?!
В 7-м номере газеты от 21–27 февраля напечатан отличный, смелый судебный очерк Людмилы Мазуровой о том, как не удаётся привлечь к ответственности должностных лиц из милиции. Вот только озаглавлен этот очерк неточно – «Неприкасаемые»! Не первый уже раз это слово, обозначающее людей, принадлежащих к одной из «низших» индийских каст, с которыми зазорно общаться, неправомерно заменяет в нашей печати требующееся в таких случаях слово «неприкосновенные»! Л. Мазурова не очень виновата: она лишь повторяет чужую ошибку, у которой немалый «стаж».
Читывали же мы, к примеру, в недавних «прогрессивных» статьях громовые обличения «неприкасаемых» сановных писателей минувших десятилетий. Да и в известной книге Аркадия Ваксберга «Гибель Буревестника.
М. Горький: последние двадцать лет» говорилось, что её герою незадолго до гибели «дали понять, что статус неприкасаемого им утрачен», а также что его жена Екатерина Павловна Пешкова тоже в эпоху повальных арестов «так и осталась неприкасаемой».
Видимо, пишущим такое будет совершенно непонятна «соль» блестящей эпиграммы поэта Григория Петрова, написанной в пору всевозможных «проработок» вплоть до полнейшего отлучения от литературы одних авторов и, напротив, совершенной невозможности критиковать других:
Поэтов вот как различаем мы:
Один поэт – обыкновенный,
Другой поэт – неприкасаемый,
А третий – неприкосновенный.
Кстати, Н.Я. Мандельштам писала, что в 30-е годы неприкасаемым был её муж. Утрата чуткости к языку проявляется в вышеупомянутой книге и в том случае, когда А. Ваксберг пишет, что «на этом этапе (в 30-е годы. – А.Т.) вряд ли можно считать полностью фарисейскими» горьковские… «филиппики Сталину». Да не было у Алексея Максимовича таковых – то есть (смотри словарь!) гневных обличительных речей – по указанному адресу! Не спутал ли автор «на данном этапе» филиппики с панегириками, сиречь безмерными восхвалениями?!