Недавно мой сосед обратился в администрацию президента с просьбой посодействовать в газификации деревни. Ему не отказали, но и не помогли. Проинформировали, что региональная программа газификации до 2031 года разработана на основе заявок от муниципальных районов, но нашей деревни в них нет. Ключевыми словами в данном случае являются «на основе заявок». Их составляют районные власти, а мы в течение последних двух десятков лет постоянно обращались с такого рода заявлениями в местную администрацию. Что же получается? Чиновники решения верховной власти саботируют?
Диалог с представителями районной администрации обнажил безрадостное будущее: наша деревня никому не нужна, денег нет, ничего делать не будем. Понятно, что денег не хватает. Понятно, что нужно зарабатывать, поставляя почти дармовой по сравнению с заокеанским газ за рубеж, но… Нам – баллонный газ втридорога? Да и как его доставить при отсутствии дорог и чем заплатить при весьма скромной пенсии?
Деревни даже в 30–40 км от областных центров умирают на глазах. А вместе с ними исчезает и хозяйское отношение к земле. Чувство хозяина – это не про заботу о прибыли и сохранении капиталов. Это про ответственность. Хозяин – не временщик и не потребитель, он всегда созидатель. Творец!
Однажды я поинтересовалась у восьмидесятилетней жительницы нашей деревни, какой вопрос она хотела бы задать президенту, если смогла бы дозвониться на прямую линию. Ответ – «Почему поля зарастают?» – поразил и воодушевил одновременно. Поразил, потому что ничего для себя, и это при отсутствии дороги, близкой медицинской помощи, продуктовой лавки, социальных работников и хотя бы какого-то внимания со стороны местных властей. Воодушевил: вот оно – чувство хозяина в его сущностном выражении. Ориентация на дело, на общественную значимость результата, на будущее своей земли и страны в целом. «Умирай, а рожь сей» – императив созидателя!
Неперспективные деревни, дотационные регионы, депрессивные области – чиновничьи перлы, которые отражают исключительно желание снизить нагрузку на бюджет. Где в этих бухгалтерских установках, которые смело можно назвать приговором деревням, сёлам и целым областям, люди? Как такие тактические ухищрения смогут обеспечить сохранение государства и нации?
Да, деревень в районе, подобных нашей, десятки. Ресурсы действительно ограничены, поэтому в приоритете те населённые пункты, где ещё остались больницы, школы и котельные, где ещё присутствует производительная активность. Разумно? Безусловно. Но дальновидно ли?
Не берусь судить о специфике управления жизнью в родных местах до революции, но знаю, что в соседнем селе в те времена работали две школы, инициативно снизу была создана артель по производству металлоизделий и построено много добротных домов на купеческий лад. Имелся даже народный театр! В 60–70 е годы прошлого века инфраструктура села чрезвычайно обогатилась: не только школа и детсад, медпункт, аптека, почта, сберкасса, ветеринарная лечебница, магазины, столовая, клуб, но и три библиотеки (сельская, школьная и заводская) на приблизительно тысячу жителей.
Понимаю, во мне вопиет боль человека с вековыми крестьянскими корнями, но посмотрите, что происходит сейчас. В текущем году закрыли школу, несмотря на то что дети ученического возраста, слава богу, не перевелись. Давно нет аптеки, медпункта, ветлечебницы, детсада, про библиотеки не стоит и вспоминать. Уничтожили даже почтовое отделение. Остались ларьки, церковь и кладбище.
Пытаясь осмыслить условия для разрастания управленческого скудоумия, всё чаще в мыслях возвращаюсь к воспоминаниям деда о старине далёкой, когда возводилась церковь в соседнем селе. Он не без гордости рассказывал, что сооружение церкви началось со строительства кирпичных заводов в километре от нашей деревни. Сколько было заводов, не знаю, но следы их в виде заросших прудов остались. И старина далёкая не кажется такой уж далёкой, ибо места эти мы по-прежнему называем Заводами. А минуло с тех пор более трёх веков.
Последнее слово в созидательной деятельности на земле за исконно живущими на ней тружениками. И не столь важно, с каких именно деяний начинаются практические, но духоподъёмные преобразования: с возведения храма, с убранной свалки, с облагороженного родника или с посаженных вдоль дороги цветов. Но внутренних порывов для реального созидания, как это ни горько звучит, сегодня недостаточно. Нужно и внешнее благоприятствование. А вот его-то, к сожалению, и нет.
Любовь Черемошкина, Некрасовский район Ярославской области