Алла Демидова. В глубине зеркал. - М.: Вагриус, 2008. - 352 с.: ил.
Трудный человек, который не в состоянии однозначно ответить на простые вопросы» - более точной самохарактеристики мне встречать ещё не приходилось. И к самой себе, и к своей профессии Алла Демидова относится с изрядной долей беспощадности. Впрочем, как и к окружающим, если только это не очень-очень близкие ей люди.
Единственное интервью, которое мне однажды удалось всё-таки взять у Аллы Сергеевны, она, не дав мне и рта раскрыть, начала с того, что не понимает, зачем вообще нужны журналисты. Если человеку интересно знать, кто такая Демидова, то он не интервью в журнале прочитать должен, а прийти на её спектакль или на концерт, а ещё лучше - прочесть хотя бы одну из написанных ею книг. А то, что журналисты обычно пишут об актёрах, вообще о людях искусства, к этим людям не имеет никакого отношения. В этом актриса убеждена абсолютно. Тем не менее отрывки из каких-то интервью в свою книгу Алла Сергеевна всё же включила. Они - часть актёрской профессии, и с этим вынуждена мириться даже эта бескомпромиссная женщина.
«В глубине зеркал» - книга очень жёсткая: беспристрастный, сугубо деловой взгляд на профессию. Но это не «трактат», содержащий некие непреложные законы актёрского мастерства (их ведь в природе не существует). Скорее, «памятка для зрителя», написанная, похоже, исключительно для того, чтобы развеять романтический туман, которым по какой-то неписаной традиции окутывает свою профессию большинство актёров. Но Демидовой хочется, чтобы у читателя-зрителя сложилось о ней (профессии, разумеется, хотя ,пожалуй, и о самой актрисе тоже) более или менее реалистичное, пусть противоречивое и нелогичное представление.
Даже о Высоцком, кумире из кумиров, - скупо и строго. Тех, кто был с ним рядом, часто упрекают - не уберегли. А Демидова без лишних ахов и охов сравнивает его с взлетающим самолё том, который нельзя остановить руками. Да, можно было отменить те, ставшие последними в его жизни, спектакли. Но актёры Таганки тогда не были бы актёрами Таганки, а Высоцкий не был бы Высоцким. Вообще Алла Демидова пишет не о коллегах, о соратниках. Чем больше страниц тобою перевёрнуто, тем сильнее впечатление, что и театр, и кино для неё - это, если воспользоваться звонкой гамзатовской строкой, «бой, откуда нету возвращенья». Никого из тех, о ком она вспоминает, уже нет на земле. Но для неё они живы. И жизнь их продолжается там, в глубине зеркал, в которые она не может не вглядываться. Эфрос и Смоктуновский, Шепитько и Тарковский, Стреллер и Антуан Витез. И о каждом - не просто какой замечательный это был человек (о людях незамечательных воспоминаний, как правило, не пишут), а как с ним работалось и что из этого получилось или не получилось. У Демидовой всё замыкается на творчество. Всё, что извлекается из глубин, - неслучайно. Даже когда она рассказывает о вещах, на первый взгляд непосредственно к творчеству отношения не имеющих. Например о том, как Параджанов устроил у себя в Тбилиси приём для актёров гастролировавшей там Таганки. Или о лоскутной занавеске, сшитой Лилей Брик: на оборотной стороне многих лоскутов её рукой было выведено «Я счастлива». И дата.
Читателя, как и зрителя, Демидова хочет видеть своим союзником. При этом она не собирается его завоёвывать, что-то ему доказывать. Он волен разделять её взгляды или не разделять. Для неё важнее другое. Чтобы он был человеком неслучайным. Не из тех, кто читает книги, ходит в театр, в кино, на концерты для того лишь, чтобы вечерок скоротать.