Максим Кантор. Чертополох. Философия живописи. – М.: Изд. АСТ, 2016. – 480 с. – 3000 экз.
В отличие от многих других, издательская аннотация к этому увесистому тому написана кратко и чётко. Приведём её полностью: «Тридцать эссе о путях и закономерностях развития искусства посвящены основным фигурам и эпизодам истории европейской живописи. Фундаментальный труд писателя и художника Максима Кантора отвечает на ключевые вопросы о сущности ев-ропейского гуманизма». Автор предупреждает: «Настоящая книга не есть история искусств; это даже не история одного вида человеческой деятельности – просто рассуждения о смысле отдельных картин» (речь идёт лишь о масляной живописи). Ну а коли так, читатели не должны удивляться отсутствию в книге многих сверхзнаменитых, знаковых и особенно любезных кому-то из них имён (скажем, Дюрера или Тулуз-Лотрека) и, напротив, вниманию к тем, которые далеко не всегда выступают в качестве таковых (Домье, например, или Жорж Руо – при всём при том, что это превосходные художники).
Взгляд Максима Кантора в целом пессимистичен. Он пишет об угасании масляной живописи в Европе, о современном торжестве модернизма со всеми его античеловеческими инсталляциями. Последним из эссе, составляющих книгу, стал рассказ о жизни и творчестве Люсьена Фройда (внука психоаналитика Фрейда). Кантор вполне обоснованно противопоставляет его великому Микеланджело. Титан Возрождения пел гимн человеку, наш современник (Фройд-Фрейд умер в 2011 году) – певец распада и смертного сна (я бы сказал – автор бесконечной серии уродцев). Почему Кантор объявил его завершителем истории европейской живописи – дело автора монографии.
Может быть, частично причина в том, что Кантор слишком мало внимания уделяет России. Она у него – не особенно усердная ученица Европы. По сути, единственный русский художник, удостоенный отдельного эссе в «Чертополохе», – это Кузьма Петров-Водкин. Мельком упоминаются Фаворский, Филонов, Фальк, разумеется, Малевич и ещё пара-другая имён. Но всё это мимоходом. И, заметим, ни Сурикова, ни Кустодиева, ни многих других наших гениев автор «Чертополоха» не замечает. Собственно говоря, в книге речь идёт не о Европе, а о Западной Европе, причём усечённой; например, английскую живопись автор всерьёз не принимает. Правда, есть у него ещё эссе о Шагале. Но Кантор не считает его русско-французским художником, как многие специалисты. Не считает и еврейским, даже более – считает и экуменистом, расписывавшим храмы 16 конфессий, и очень христианским, всю жизнь рисовавшим рай. «Все его картины – про любовь», – пишет автор. Странное, на мой взгляд, утверждение. Ну а знаменитая, если не гениальная, картина «Одиночество»? Думаю, лучше всего о Шагале сказал его товарищ по эмиграции Александр Бенуа: «Кистью его, несомненно, водит бог, но бог этот уж во всяком случае не Аполлон». Тем самым Бенуа вывел Шагала за пределы европейского искусства, Кантор же числит его среди величайших европейцев. И слава богу, что существует такая разница мнений!
Несмотря на весь свой пессимизм, автор «Чертополоха» завершает книгу словами надежды: «Без живописи Европа существовать не может и существовать не будет». Тем более с этим согласны те, кто не столь напуган разгулом нынешней бесстыжей «модерняги». И последнее: ну разве можно такую книгу издавать без единой иллюстрации?!