Указ президента РФ «О мерах по оказанию содействия по добровольному возвращению в РФ соотечественников, проживающих за рубежом», изданный ещё в 2006 году, запустил госпрограмму, которая нацелена на то, чтобы связать трудовой потенциал мигрантов с задачами развития конкретных российских регионов.
Программа рассчитана до 2012 года. Наиболее актуальными региональными подпрограммами считаются дальневосточные и калининградская, а также индустриальных и аграрных территорий – Новосибирской, Иркутской, Тюменской, Липецкой, Калужской, Тамбовской областей. Для переселенцев предусмотрены подъёмные и социальные преференции.
В 2007 году в миграционное и трудовое законодательства внесены поправки: предоставление гражданства на льготных условиях, отмена сдачи экзамена по русскому языку и ряд других. Параллельно была принята новая программа поддержки науки, прежде всего 30–40-летних учёных и аспирантов, в возвращении которых заинтересованы. На строительство лабораторий и жилья для них заложили 90 миллиардов рублей.
И что получили? Наиболее проблемные Приморский и Хабаровский края не закрыли и одной десятой плана приёма соотечественников – в дальневосточные медвежьи углы не едут. То же самое происходит и в индустриальных центрах. Как сообщил в апреле 2009 года руководитель Федеральной миграционной службы г-н Ромадановский, только 4% территории РФ входит в зоны реального переселения.
В 1990-е, когда «восточный экспресс» набрал обороты в странах Балтии, переезжали прежде всего в приграничные и западно ориентированные области – в Ленинградскую, Псковскую, Новгородскую и в Подмосковье. Если в 1992 году только из Латвии выехали 20 тысяч человек, то к 2000-му переселялись единицы. Миграционное представительство закрыли за ненадобностью.
Почему? Ведь на международном уровне всё время обсуждается проблема ущемления прав русскоязычных в Эстонии и Латвии, говорится о пресловутых паспортах неграждан и лингвистических искажениях славянских фамилий! Всё это так, но социально-бытовые и условия развития бизнеса в Латвии и Эстонии по-прежнему лучше, чем в России, даже под ударом экономического кризиса.
Что обрели в Пскове и Новгороде люди, переселившиеся сюда в 90-е из Прибалтики? По просьбе переселенцев фамилии участников опроса не называются.
Юрий – ведущий инженер Института автоматизированных систем вычислительной техники Латвийской академии наук, его жена – начальник КБ Института радиоизотопов. В Пскове семья вынуждена заниматься торговлей.
Судомеханик международного порта Андрей стал вахтёром.
Лариса, инженер НОТ производственного объединения союзного значения, и её муж-строитель около десяти лет обивали чиновничьи пороги в поисках жилья – глухая стена.
Геннадий, программист знаменитого рижского ВЭФа, и его жена, врач-эпидемиолог, удостоились работы на Дедовичской ГРЭС – в захолустье между Псковом и Новгородом.
Молодой программист Антон из Вентспилса год помыкался на новгородских частных предприятиях и вернулся назад, в Латвию.
Из сотни опрошенных удовлетворены переселением в Петербург и приграничные западные области только четверо. Они занимаются торговлей.
Наиболее предприимчивые из переселенцев оставляли в Прибалтике не только недвижимость, но и детей, её собственников. Их дети интегрировались в балтийско-европейскую среду и о России вспоминают лишь по делам бизнеса.
Наученные горьким опытом 90-х, сто, а не семь раз отмеряют теперь соотечественники, прежде чем переехать в Россию.
Исполняется три года президентскому указу о доброжелательной встрече соотечественников на российских заводах, полях и фермах. Крупного прорыва пока нет. Даже финансовый кризис, больно укусивший Евросоюз, не увеличил потока переселенцев.
Образ России как благополучной державы ещё только формируется. И пока в электронном виде. А самая надёжная коммуникация – сарафанное радио – не перестаёт информировать зарубежных русских о реальной обстановке в городах и весях отечества. И ему верят. Так что виноваты не только чиновники, отвечающие за государственную программу.