80 лет назад – 22 февраля 1942 г. – не стало Стефана Цвейга.
«После шестидесяти требуются особые силы, чтобы начинать жизнь заново. Мои же силы истощены годами скитаний вдали от родины... Я приветствую всех своих друзей. Пусть они увидят зарю после долгой ночи! А я слишком нетерпелив и ухожу раньше них...» Стефан Цвейг задумался. Что-то ещё, ещё... Писатель окинул равнодушным взглядом гостиничный номер курортного посёлка Петрополис близ Рио-де-Жанейро. Какое неправдоподобное солнце за окном! Он внимательно посмотрел на жену. Потом его взгляд упал на молчащий телефон. Нет, это не просто всё. Это – итог. Это просто счёты с жизнью. Хотя и жизнь имеет право предъявить всем свой счёт... И он поставил точку в своём прощальном письме. Смертельная доза веронала. И – конец. Вместе с любимой женой. Один на двоих... Телефон по-прежнему равнодушно молчал...
«Неавстрийский австриец»... «Нееврейский еврей»... Он почувствовал свою родину – Австрию, только когда с ней расстался. Большую родину – Вселенную – он чувствовал всегда. Он был человеком мира. Его философия – это философия смирения жизни. Которую в конце он сам же и отверг. Не смирившись. В первую очередь с собой. Добровольно уйдя из жизни. Возможно, это был его последний, не пацифистский протест. Против всеобщего зла... Нетерпение сердца? Или логика только его жизни?..
Иногда кажется, что каждый человек сам останавливает свою жизнь. Формально. Точка ставится там, где он достиг предела желаний. Или счастья. А потом – потом просто идёт жизнь. Как спектакль, в котором он всего лишь одно из действующих лиц. И не всегда главное... Иногда кажется, что Стефан Цвейг остановил свою жизнь где-то в 20-х годах. Когда был ещё молод. Красив. Знаменит. Когда «Смятение чувств» могло запросто превратиться в «Звёздные часы человечества»… А потом он сам остановил часы. И уходил всё дальше и дальше в прошлое. В своём творчестве. Нет, не потому, что закрывал глаза на фашизм и ужасы войны. А просто потому, что в прошлом ему было легче. Он научился там жить… Что ж, и в этом бывает спасение.
Нетерпение сердца породило «Нетерпение сердца», где он опять уходит в прошлое. Но вечные темы – вне времени... Это – о круге жизни. Круге вечности. То, в чём мы живём и жить будем. Это как и великая русская литература. О вечном сострадании. И вечной расплате. За всё, что мы делали. И что, возможно, ещё сделаем... Стефан Цвейг не убил своего героя. Герой не покончил с собой и не погиб на войне, хотя искал смерти. Почему? Может, ещё и потому, что писатель сам не хотел умирать. Так просто. В далёкой Бразилии. Где с 1940-го скрывался от фашизма... Мы никогда не узнаем тайну смерти любого человека. Здесь. На нашей Земле. Даже самого близкого. Она откроется только там. Далеко-далеко. На небесах... И, возможно, этой тайне мы удивимся. Нам ничего не дано предугадать. И знать...
В мае 1933-го в Берлине на площади Опернплац нацисты устроили костёр из двадцати тысяч сочинений гуманистов, марксистов, идеалистов, антифашистов. В том числе и Стефана Цвейга. Сейчас там стоит памятник «Утонувшая библиотека» – уходящие под землю пустые книжные полки, закрытые сверху толстым стеклом. Снизу пробивается слабый свет. И – пустота. Словно вечная смерть. Для книг. Впрочем, и для нас. Ведь это мы должны читать. Чтобы знать. Чтобы жить… Да, хочется верить, что книги не тонут. А рукописи не горят. В том числе и сочинения Стефана Цвейга... Хотя где-то… предупреждающе… уже звонит и звонит колокол.
«В тяжбе с мёртвыми живые всегда правы…»
Стефан Цвейг