Эти заметки (на полях собственной, только что вышедшей книги) я пишу, чтобы как можно быстрее исправить случайно возникшую неточность. Книга очерковая (День в августе. – М.: Изд-во МИК, 2012. – 176 с.). Её сюжеты в основном строго документальны. В них – рассказ о нелёгкой жизни русской деревни начала ХХI века. Её точный адрес – Владимирская область, Собинский район, деревня Погост (от слова – погостить, туда каждую десятую пятницу съезжались в старину на ярмарки торговые люди).
Красоту этих мест – пойму Клязьмы, холм на её левом берегу и венчающий его вал древнего городища – я попытался представить читателю в цветной вкладке, где и оказалось фото недействующей церкви с выросшими на её крыше берёзами. Так вот нет сейчас уже этих берёз… И той, проржавевшей крыши – тоже нет… Как ни быстро печатаются теперь книги («День в августе» выпущен издательством за несколько месяцев), жизнь вносит поправки в документальное повествование ещё быстрее. Словом, не соответствует помещённое в книге фото «правде факта»… Почему?..
Но вначале – об этих местах. Они известны звонкими историческими именами: здесь, в селе Чекутино, в 1722 году родился Михаил Сперанский, знаменитый русский реформатор, обосновавший необходимость отмены крепостного права; в сельце Митрофаниха было родовое имение семьи Грибоедовых; таким же имением в селе Ундол владел фельдмаршал Суворов, построивший самую красивую, по мнению местных жителей, церковь, действующую до сих пор…
Как выяснили исследователи-краеведы, эти места сохранили подробности давних исторических событий. Здесь, в пойме Клязьмы, под холмом, на котором стояла древнерусская крепость, в декабре 1237 года рязанский воевода Евпатий Коловрат с отрядом в 1700 ратников встретил уходившие после разорительного набега на Рязань полчища хана Батыя. Эти полчища численностью превосходили Коловратово войско во много раз, но не логика и расчёт вели русских людей в кровавое побоище. А чувство справедливого (и – необходимого!) возмездия. Ратники Коловрата сражались с таким неистовством, что Батый, поражённый их отвагой, спрашивал взятых в плен израненных воинов: «Что вы хотите?» И те отвечали: «Умереть!..»
Батый распорядился отдать им тело погибшего в бою Евпатия Коловрата и «не чинить им вреда» в погребении своего военачальника. Доподлинно неизвестно, где похоронен Коловрат – увезён ли на санях по декабрьскому снегу в Рязань или погребён неподалёку от городища, на соседнем холме, у деревни Осовец, где сейчас стоит заброшенная Покровская церковь со старинным кладбищем возле неё. Ко второй версии склоняются исследователи-краеведы (Сергей Родионов. «Край мой, любовь моя…»). Поразительно то, что до Родионова окрестные жители не знали не только о месте героической гибели Коловрата, но и о самой битве с Батыевыми полчищами, хотя пойменный луг Клязьмы у Погоста до сих пор называют «ханским лугом» или «убиенным полем». Называют, не отдавая себе отчёта, откуда эти названия.
Память, как известно, – вещь зыбкая, её нужно увековечивать, но ни на въезде в деревню 
Погост, ни на холме, увенчанном мощным валом, где стояло городище, нет ни памятного знака, ни аншлага с кратким сообщением о том, что здесь произошло в 1237 году.
А теперь о Покровской церкви, на кладбище которой наверняка и был погребён Евпатий Коловрат. Построенная в 70-х годах позапрошлого столетия, собиравшая под свои своды население окрестных, некогда многолюдных сёл и деревень, она во второй половине прошлого века была закрыта, её разрушали дожди и ветра, и крыша её поросла берёзами – их там образовалась целая роща! В одном из своих «деревенских» очерков («Коршун над городищем», «ЛГ», № 41, 19 октября 2011 г.), рассказывая о купцах-меценатах ХIХ века, строивших в этих местах храмы, я упомянул и о брошенной Покровской церкви. «Её бы восстановить, – цитирую, – о чём местные жители говорят не первый год. Но что-то не слышно отклика среди нынешних богатых людей. Не нужны им лавры меценатов?»
Прошла зима, потом – весна нынешнего года, и летом, в августе, оказавшись в Погосте (книга моих очерков уже была в тот момент в типографии), я увидел иную Покровскую церковь: старая крыша с берёзками снесена, ставится новая; грохочет отбойный молоток – подновляются кирпичные стены; вокруг – строительные материалы, суетятся рабочие в касках. Спрашиваю одного из них (см. фото), кто инициатор этого строительства. Не знает. Даёт телефон протоиерея соседней церкви в селе Заречное – о. Алексия. Звоню. Нет, не назвал мне имени мецената о. Алексий, хотя, разумеется, знал его. Объяснил: это потомок настоятеля Покровской церкви (в 70-х годах ХIХ века) протоиерея Сергея Алексеевича Харламова (похороненного у стен храма)… Но почему не назвать имени потомка?..
– Потому что это жертвование, – сказал мне о. Алексий, – не напоказ, а по душевному велению, которое не терпит показной публичности… Ибо такого рода публичность может ввести в соблазн самодовольства…
…И это, подумал я, в момент, когда соблазн самодовольства и расчётливо-показной публичности становится благодаря телевизору чуть ли не нормой?!
И ещё одно удивительное признание сделал в разговоре о. Алексий:
– Храм этот восстанавливается вопреки логике. Ведь окружающие его деревни обезлюдели, и может так случиться, что содержать храм будет некому… Но искреннее душевное движение не может не вызвать отклика в других душах, и дачники, населяющие эти места летом, придут под своды восстановленного храма…
…И вспомнят, мысленно добавил я, подвиг Евпатия Коловрата, который вопреки логике ринулся в кровавую сечу с Батыевыми захватчиками.
Да ведь и отказ человека, восстанавливающего Покровскую церковь, от лавров мецената тоже на первый взгляд – вопреки логике.
Той обывательской логике, исключающей из многосложных человеческих отношений душевные порывы, без которых человек всего лишь недолговечная плоть.