ЛИТРЕЗЕРВ 
, 32 года, САРАТОВ
* * *
Ты знаешь,
в любви она стала профи.
От боли видишь её
только в профиль,
Когда она вечером
греет тебе молоко.
Тени машин едут по потолку,
Бремя любви легко.
Гладит по голове, говорит:
«Бедный мой мальчик».
Выходит из комнаты,
когда ты плачешь.
Тоненькая, как в церкви свечи.
Ты, конечно, не вечен,
только она тебя лечит,
А у неё такие красивые плечи.
Она не боится
с тобой постареть.
Деньги суёт
в карман медсестре:
«Только, пожалуйста, поскорей!»
Ходит, звонит, просит.
По дороге в аптеку
она смотрит в небо
И видит, что в небе осень.
* * *
Вознесения Господня
у Никитских ворот,
Иоакима и Анны при доме сирот,
Власия в Старой Конюшенной
слободе,
Далее – везде.
* * *
И будет март,
насквозь дырявый март.
Дежурят мертвецы
в дверях больницы.
Через ресницы – блики и синицы.
Плыть наугад без компаса и карт.
А это просто небо стало больше.
Пресветлый,
беспечальный водоём…
Не бойся, ничего теперь не бойся.
Открой глаза… да вот уже и дом.
* * *
А после всё будет просто.
Если захочешь – в прозе.
Без никакой позы.
Так к окну слетают синицы.
Мы живём на самой границе.
Во всяком случае – возле.
* * *
Знаешь, не было никакого Кая.
И никакой королевы, конечно.
Я их придумала, грустно, нежно
Маленький садик свой поливая.
В мае немножечко виден рай,
Даже из нашего городка.
В мае немножечко виден рай,
В сторону рая течёт река.
Белое-белое облако с краю,
Справа, слева – одно только небо.
Не было никакого Кая.
Никакой королевы – не было.
* * *
Осень – время сесть за парту.
Не раскладывайте карты,
Не клянитесь на крови.
Детка – в девку,
Девка – в бабу,
Баба – в жабу.
Се ля ви.