– А почему третья часть, обещанная в 2010-м, выходит только сейчас?
– Ну, не мне вам, Леонид Васильевич, рассказывать, что главный редактор газеты не всегда имеет возможность сосредоточиться на литературном труде. Однако главная причина затяжки не в этом. Третья часть по объёму вышла почти такой же, как две предыдущие, вместе взятые.
– Кому пришла в голову мысль издавать роман по частям?
– Издателям. Я сначала наотрез отказался, но потом подумал, вспомнил прецеденты великих – Достоевский, Шолохов, Алексей Толстой, Голсуорси… И согласился попробовать.
– Жалеете?
– Отчасти. В публикации частями есть своя положительная сторона: возникает интрига, напряжение между автором и читателями. Но есть и отрицательная. Роман писался семь лет. За это время изменилось общество, я сам изменился, поэтому и части отличаются – по стилистике, энергетике, авторской позиции. Я не говорю уже о накопившихся «нестыковочках», неизбежных при такой разбивке единого текста. Ведь «Трубач» не роман, естественно распадающийся на три части, как «Хождение по мукам». Это роман, действие которого укладывается в неделю, события расчислены по часам, никаких временны'х разрывов, а читатель получает части через год, через три года…
– Значит, будет и общая редакция?
– Обязательно. Серьёзно исправленная и смешно дополненная. Но не сразу. Текст должен остыть. Надо послушать отклики, оценки, претензии читателей. Осмыслить…
– Дождаться рецензий, критических разборов или разгромов…
– Вот на это я рассчитываю меньше всего. Думаю, диссертаций о моих сочинениях наберётся побольше, чем серьёзных критических статей.
– Почему же?
– Как объяснить? Попытаюсь… У нас в стране, увы, «двухобщинная» литература. Причём эти общины почти изолированы, не замечают, даже презирают друг друга. Для первой, влиятельной общины, распоряжающейся премиями, лаврами и рейтингами (назовём её условно «либерально-интернациональной»), я слишком русский писатель. Более того, моя «традиционалистская» сатира направлена именно против их священных общечеловеческих коров. Спорить же концептуально наши либеральные критики просто не умеют, вот они давно и старательно меня не замечают, для них литератора Полякова просто нет.
– А патриоты-почвенники?
– А вот для них я недостаточно русский писатель, ибо воспринимаю патриотизм не как кровно родственное объединение, а как высокую идею, способную сплотить разные племена вокруг нашей государственности. Кроме того, утвердилось странное предубеждение, что за русский народ литература может бороться только с помощью страдательного уныния, переходящего в мизантропию. Мысль о том, что высмеять «русофоба» гораздо эффективнее, даже не приходит им в голову. В моих сочинениях слишком много иронии, игры, насмешки, «гротескного реализма», обрусевшего постмодерна, а это всё считается чужеродными признаками. Так что от критиков-почвенников тоже не жду серьёзного разговора…
– Вы предлагаете читателям «ЛГ» довольно ехидный отрывок...
– Да, я написал неполиткорректный роман. Многие обидятся. Но ведь политкорректный писатель, на мой взгляд, то же самое, что гибкий фаллос. Гордиться нечем.
– Снят 6-серийный фильм по «Грибному царю». Запущена экранизация «Апофегея». Будет ли кино по «Гипсовому трубачу»?
– Не представляю, как это можно снять. Но режиссёры уже интересуются.
Беседовал