23 февраля исполняется 80 лет со дня рождения Олега Янковского, последнего народного артиста СССР, лауреата Государственных премий СССР, РСФСР и РФ, кавалера орденов «За заслуги перед Отечеством», лауреата многочисленных общественных и профессиональных наград и премий, многолетнего президента Открытого Российского кинофестиваля «Кинотавр», первого президента Международного театрального фонда имени Евгения Леонова. Артиста, которому верили сотни миллионов соотечественников огромной страны. Ставший безусловным героем своего времени и поколения, Янковский на несколько десятилетий занял ведущее место в советском и российском кинематографе и вошёл в «золотой фонд» театральной летописи «Ленкома Марка Захарова».
После выхода фильмов «Щит и меч» и «Служили два товарища» Олег Иванович стал знаменитым и снялся более чем в 100 киноработах, не считая телеспектакли. И каждая становилась культурным событием. Янковский был востребован лучшими режиссёрами. Артист легко вписывался в столь разный, порой совершенно полярный мир, был ли это Тарковский или Швейцер, Панфилов или Тодоровский, Авербах или Лиознова, Данелия или Абдрашитов, Лунгин или Балаян, Шахназаров или Захаров. Тем не менее именно «захаровский» период жизни Олега Ивановича Янковского в театре и кино оставил наиболее яркий след на звёздном пути великого Артиста. Особый эзопов язык и яркая театральность режиссёрского языка Марка Захарова, помноженные на особое, многогранное дарование Янковского, сотворили «обыкновенное чудо». Уникальная галерея кино- и театральных образов создана этими мастерами. И сегодня захаровские Мюнхгаузен и Волшебник, подаренные нам Янковским, востребованы более прежнего. И сыгранный вопреки автору и худсовету Мюнхгаузен Янковского по-прежнему улыбается нам сквозь боль и разочарования, призывая нас делать то же самое. Ведь «умное лицо – это ещё не признак ума, господа!»
Накануне юбилея своего друга и коллеги ленкомовцы поделились воспоминаниями об Олеге Ивановиче Янковском.
Ирина Горюнова, заслуженный деятель искусств РФ
Уникальный партнёр
Олеся Железняк, заслуженная артистка РФ
Олег Иванович для меня кумир из детства, как для многих моих сверстников. Никогда не думала, что окажусь с ним на одной сцене. Когда я пришла в театр, для меня это была болезненная встреча, как ожог морским скатом, хотя это сравнение не про Олега Ивановича. Репетировали спектакль «Варвар и еретик», и я должна была играть с Инной Михайловной Чуриковой. Помню, что это была первая встреча с великими артистами и мне было крайне тяжело репетировать, а Олег Иванович меня очень поддержал. Эти люди, «небожители из телевизора», были настолько «из другой жизни», что я поначалу совершенно не могла с ними себя «соотнести». Была в жутком зажиме и в итоге не выдержала, сошла с дистанции, не смогла сыграть премьеру. Помню, я сидела внизу, в гардеробе театра, в огромном пальто или куртке, – мне хотелось от всех закрыться. Ко мне подошёл Олег Иванович, упал передо мной на колени (я была тогда второкурсницей) и начал мне говорить что-то жизнеутверждающее: «Я вот стою перед тобой на коленях, народный артист, а на самом деле такой же человек, как и ты…» Часто вспоминаю этот случай, но тогда он мне казался немыслимым, нереальным. Сейчас уже сама, будучи известной артисткой, я хорошо понимаю, что это такое, быть молодой, начинающей, неопытной. А тогда… Какие чувства у него ко мне были? Может быть, симпатия или ирония? Но, скорее всего, он прекрасно понимал, что происходит с молодым артистом в самом начале театрального пути. Не все именитые артисты были такими, как Янковский.
Ещё была история с Олегом Ивановичем, когда снимался фильм «Доктор Живаго». Я ходила на пробы, и меня туда не взяли, а вечером у нас в театре шёл спектакль «Шут Балакирев», в котором Янковский играл Петра Первого. Я играла Дуню – невесту Шута Балакирева. У выхода на сцену сидел Олег Иванович с трубкой:
– Ну что, Железняк, была на пробах?
– Была, но меня не взяли.
– А что ты там делала?
– Зашла, сказала: «Здравствуйте, я Олеся Железняк...»
– Ну дура, что ты так зашла.
– А как надо было?
– Надо было к режиссёру обратиться с особыми женскими интонациями… Это всё было с огромным юмором, весело… Ещё про фильм «Доктор Живаго». Олег Иванович играл там Виктора Комаровского. Я видела фотографии, много хороших артистов играли в этом фильме. На одной массовой фотографии я рассматривала артистов: вот этот хорошо одет, у этого интересный образ... и вдруг я вижу, что стоит реальный, живой человек с невероятным лицом, с морщинками, и это был Янковский! И ещё... он мне всегда напоминал папу – они очень внешне похожи, один типаж.
У меня всё время с Олегом Ивановичем происходили «открытия». Несмотря на то что Янковский был «звездой», он был невероятно тёплым человеком. Эти глаза, внутренняя улыбка, то, как он смотрел, как будто про тебя всё знает, – вызывало ощущение, что дистанция полностью исчезает. Я давно заметила, что многие большие артисты очень щедрые и чем больше артист, тем более он готов делиться с тобой вниманием, любовью, зрителем, пространством, т.е. он никогда не будет заполнять всё собой.
Есть такое мнение, что Олег Иванович был безупречен в кино, а в театре – не так хорош. Это, конечно, неправда! Я помню, мы играли с Олегом Ивановичем в «Чайке» – он Тригорина, я Машу. Он так играл, что зритель нам всё время аплодировал. У меня было больше текста, у него меньше, но он так смотрел на меня, так играл, что я ничего не делала, просто жила. Это был уникальный партнёр. Я его буду помнить всегда.
В спектакле «Шут Балакирев» он великолепно играл Петра. Например, сцена с падучей и сцена, когда он умирал, у меня до сих пор стоит перед глазами. Дуня была одна из первых моих ролей после института. В этой сцене я бросалась к нему в ноги, просила за своего жениха и мне нужно было заплакать. Сейчас молодые артисты иногда меня спрашивают: как заплакать в сцене? Если ты напряжён, переживаешь, что нужно заплакать сейчас, вдруг не получится – так никогда не получится, потому что организм зажат, эмоция блокирована. Так вот, Олег Иванович так играл, что мне ничего не нужно было из себя выдавливать, я просто стояла на сцене, смотрела на него – и у меня лились слёзы. А перед спектаклем мы часто собирались с другими артистами и шутили, И я всегда помню его улыбку. Сейчас иногда попадаешь на показ фильма с ним, застываешь от его: «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!» – и думаешь: «Какое счастье!» И хочется жить!
Олега Ивановича все любили. И сегодня при упоминании его имени у людей как будто внутренний огонёк загорается.
Когда мой сын, который учится в театральном училище, жалуется, что его не заметили, я отвечаю фразой Станиславского, которую любил повторять Янковский: «Артист рождается на растоптанном самолюбии». Тебя обижают, не замечают, но именно в этих страданиях и трудностях ты и рождаешься.
В жизни он был другим…
Александр Лазарев, народный артист России
Честно говоря, мне очень повезло в жизни. Олег Иванович Янковский – мой старший товарищ в театре, и я смею его так называть. Мне выпал огромный подарок судьбы. Мало того что я видел на сцене его спектакли, мне ещё посчастливилось играть вместе с ним. Это – счастье! Хотя знакомство наше произошло намного раньше моего прихода в «Ленком» – благодаря моим папе с мамой. Но это было знакомство на другом уровне. А прийти 24-летним мальчишкой в театр, где работают Янковский, Абдулов, Збруев, Караченцов, Чурикова, и попытаться «открыть рот» и как-то заявить о себе было очень страшно. Но они все оказались чудесными людьми. В особенности Олег Иванович с Александром Гавриловичем. Они принимали молодёжь с распростёртыми объятиями и очень облегчали нам вход в эту атмосферу, в этом Дом. Это нас окрыляло и давало силы.
Когда я вводился на роль Петра Первого в спектакль «Шут Балакирев», Олег Иванович Янковский в театр уже не ходил, плохо себя чувствовал. Но когда я сыграл премьеру, он мне позвонил и сказал: «Я тебя поздравляю. Мне сказали, что всё хорошо, что ты не подвёл. Я не очень хорошо себя чувствую, но обязательно приду к тебе, обязательно». Не случилось...
Мы в театре настолько любим Олега Ивановича, что до сих пор какие-то его фразы, цитаты остались в нашем обиходе и лексиконе. Вот его фраза: «Давайте сейчас будем шутить!» Он говорил мне: «Лазарев, пойди сюда, будем шутить», – это значило «поговорим, пообщаемся».
Когда мы видим Янковского на экране, складывается ощущение, что он эстет, аристократ, красавец, всегда одет с иголочки. А в жизни он был другим. Хотя одевался также прекрасно, всегда был элегантен и безупречен, но при этом мог и пошутить, и «матерка подпустить». Он был абсолютно нормальный человек, живой, прекрасный, весёлый.
Отношение Янковского к работе было уникальным. Хотя он всегда был невероятно популярен. Можно сказать, что он родился уже востребованным артистом. Его хотели все студии нашей страны, Европы и Америки. Он мог сам выбирать роли, из любого кино- и театрального репертуара. Но при этом у него было очень трепетное и не по его статусу въедливое отношение к работе. При своём невероятном обаянии, при всём колоссальном опыте он вполне мог, как говорят, «работать левой пяткой». И может показаться, что ему всё легко давалось. Ничего подобного! Он докапывался до каждой мелочи. С ним и с Инной Михайловной Чуриковой Захарову было очень сложно. Они оба повторяли: «Пока не пойму, почему делаю этот шаг, почему говорю это слово, пока не будет оправдания этого – не буду этого делать и всё!» Янковский любил всё разобрать по полочкам, вплоть до мелочей реквизита, до мелочей в костюме. Есть даже в «Шуте Балакиреве» элементы костюма, которые остались от него и его идеи. Например, «на том свете» – вязаные носки. Или (то, что я не делаю) длинные волосы у Петра I, как у Шемякинской скульптуры в Петербурге. Увидел у скульптуры и предложил Захарову: «Давайте такой образ сделаем, такого Петра». Так что эти волосы – это чисто его затея и придумка. Он любил в роли отталкиваться от грима, от костюма. Вот эта его дотошность, в хорошем смысле, оставила во мне навсегда огромное профессиональное уважение.
Ни за какие деньги Олега Ивановича нельзя было заставить сняться в рекламе
Марк Варшавер, директор Московского государственного театра «Ленком Марка Захарова», заслуженный деятель искусств РФ
Олег Иванович Янковский ворвался в театральный и киномир как абсолютно новый, долгожданный и социально востребованный герой своего времени. Зритель сразу полюбил этого артиста. Удивительной органики человек. Везде, где играл Янковский, была удача. Он был невероятно притягателен, за ним всегда было интересно следить: как он слушает, как он работает с партнёром. Для меня, и это не только моё мнение, он прежде всего артист кино. Всегда ему веришь в кадре. А в кадре сложно лгать, там всё видно.
В театре он почти каждый день приходил ко мне, мы подолгу общались по разным вопросам. Я ни разу не слышал от него что-нибудь негативное о ком-либо из коллег. И в этом ещё была его уникальность и редкая черта для артиста. А познакомились мы с Олегом Ивановичем до его прихода в театр. Моя супруга работала на киностудии «Мосфильм» вторым режиссёром. И был у меня друг, Эмиль Лотяну, великий кинорежиссёр, который снимал поэтическое кино («Мой ласковый и нежный зверь», например). На этой картине работала моя супруга. Там мы и познакомились с Олегом Ивановичем Янковским. Он играл Камышева, одну из главных ролей.
Олег Иванович всегда любил и уважал театр. Никогда не участвовал в гонке за деньгами. Хотя деньги, как известно, всем нужны. Вопрос – как зарабатывать эти деньги. Помню, однажды Янковскому поступило предложение от одной крупной фирмы, которая занималась реализацией автомобилей. Надо было просто постоять у машины, которая после этого могла стать его. Он отказался. Он категорически отказывался сниматься в рекламе – в дешёвой, в дорогой – в любой. Он был только артистом театра и кино! Артистом высокого ранга, что доказывал неоднократно.
Они очень дружили с Александром Абдуловым. Всегда друг друга подкалывали, любили шутить, и талант обоих был очень ярок и востребован. Сегодня таких актёров нет, констатирую я! Кто-то может обидеться на меня, но что поделаешь. Я имею право это сказать. Потому что артист и актёр – это, по моему мнению, два разных понятия. Янковский был Актёр с большой буквы.
В театре, в быту он никогда не ставил себя выше кого-то. Есть актёры, которые сыграли одну-две роли и уже «зазвездились». Это не про Янковского. Хотя мы знаем, сколько он создал потрясающих работ в кино, как был популярен в Советском Союзе, известен в мировом кинематографе и цену себе, конечно, знал. Но я вспоминаю самую главную, с моей точки зрения, его роль в нашем театре – это Тригорин в «Чайке». Где они с Инной Михайловной Чуриковой (Аркадина) составляли блестящий дуэт. В этом спектакле Марка Захарова было немало уникальных артистов. Но для меня Янковский был главным.