Вышел в свет пятидесятый номер издающегося в Минске литературно-художественного журнала «Новая Немига литературная». Для издающегося шесть раз в год, а до этого – раз в квартал журнала пятьдесят номеров – это целых двенадцать лет. Мы попросили главного редактора «Немиги…» известного поэта Анатолия АВРУТИНА рассказать о сегодняшней жизни издания.
– Анатолий Юрьевич, за эти двенадцать лет через журнал прошли сотни авторов. Но, наверно, были и публикации, которые нельзя не назвать знаковыми?
– Безусловно! Сейчас готовится к изданию спецвыпуск журнала. В нём собрано не только лучшее из напечатанного за эти годы, но и даётся полный библиографический перечень публикаций. Один только список имён и названий занимает несколько десятков страниц. Многие из тех, кого «Немига…» в своё время открыла, стали известными, вступили в творческие союзы, прежде всего – в Союз писателей Беларуси. Вообще отмечу, что с самого начала журнал взял курс на поиск новых дарований, особенно из глубинки, которым до этого попросту негде было публиковаться. Вскоре вокруг издания сложился тесный круг авторов, искренне преданных русскому слову, но при этом не забывающих, что их родина – Беларусь. К белорусской тематике обращаются и авторы журнала, живущие за пределами страны, но так или иначе связанные с ней. Можно назвать немало имён. В 2000 году, например, «Немига литературная» поместила документально-художественную повесть Владимира Якутова «Александр Лукашенко» – первое в истории Беларуси правдивое биографическое повествование о главе нашего государства. До этого материалы на подобную тему помещали исключительно оппозиционные издания, и не трудно представить, сколько там было разного рода подтасовок и передёргиваний… В номере первом за 2003 год журнал опубликовал повесть Александра Чекменёва «Волки», до того целых четыре десятилетия пролежавшую в столе у автора. А недавно с большим успехом прошла премьера киноленты, снятой по этому произведению на киностудии «Беларусьфильм». За короткий срок картина получила немало призов на различных кинофестивалях. Об авторитете издания свидетельствует и такой факт – именно нам передал свою киноповесть «Болгарией спасённые…» тогдашний Чрезвычайный и Полномочный Посол этой страны в Беларуси господин Петко Ганчев. Произведение публиковалось в четырёх номерах. И ещё одну публикацию я бы назвал знаковой – новый перевод «Слова о полку Игореве», выполненный московским поэтом Николаем Переясловым. Безусловным достижением современной прозы считаю романы Александра Соколова «Тайна прикосновения» и Ивана Сабило «Возвращение «Гардарики»… Запомнились читателям прозаические произведения Елены Поповой, Сергея Трахимёнка, Анатолия Андреева, Валерия Сдобнякова, Натальи Голубевой, Юрия Пахомова-Носова, Евгения Таганова, Дианы Гришукевич, Владимира Василенко. Кстати, последний выступает ещё и как поэт. Очень гордится тем, что стал единственным из наших земляков, получившим в ответ на присланные стихи благожелательный рукописный отзыв Иосифа Бродского…
– Вот мы и перешли к поэзии, которой в «Немиге…» всегда больше, чем в других «толстых» журналах. Сказываются ваши редакторские пристрастия?
– Отбирая стихи для публикации, мы никогда не равняемся «на середину». Произведения наиболее ярких поэтов, несмотря на перегруженность редакционного портфеля, публикуются вне очереди. Среди постоянных авторов поэтической рубрики – Михаил Шелехов и Валентина Поликанина, Светлана Евсеева и Изяслав Котляров, Валерий Гришковец и Юрий Фатнев. Наши авторы Алла Чёрная, Татьяна Лейко, Елизавета Полеес, Юрий Сапожков, Жанна Миланович, Борис Орлов, Елена Курелла, Светлана Кряжева, Владимир Шемшученко, Глеб Артханов, Анна Васильева, Валентина Ефимовская, Евгений Юшин, Виктор Петров, Елена Пиетиляйнен, Валерия Салтанова, Борис Лукин, Геннадий Попов, совсем ещё молодые Мария Малиновская, Наталья Камлюк, Елена Крикливец, Дита Карелина…
– Среди перечисленных немало российских поэтов…
– Считаю, что в литературе границ существовать не должно. Тем более что мы строим Союзное государство. Обменные выпуски «Немиги…» с российскими литературно-художественными журналами давно стали нормой. Самый свежий пример – публикация большого числа наших авторов в ростовском журнале «Дон» и донских – в «Немиге…». Российская пресса это событие освещала достаточно широко. Сегодня ведь нет былого единого творческого пространства, как в советские времена, журналы и книги читаются в основном там, где издаются. Подобная же практика позволяет писателям выйти на более широкий простор, обрести новых поклонников своего творчества…
Беседу вёл
Жанна Миланович (Тумилович) родилась и живёт в Минске. Окончила Белорусский политехнический институт. Автор сборника стихов «Презумпция любви».
***
Судьба-торговка на весы
Две жизни бросила.
Нам вместе быть не дни – часы
До долгой осени.
Разлуке гимн прошелестят
Дожди, неистовы,
Смывая в памяти твой взгляд,
Твердя, не выстоишь.
Не выдержишь под пыткой злой
Ветров отчаянных.
И вдруг рассыплется золой
Любовь нечаянно.
Застынут губы ледяной
Улыбкой лживою,
Когда, устав от «быть одной»,
Пройдёшь, красивая.
Когда, отвергнув слово «врозь»,
Тепла захочется.
О, дождь! Чтоб только не сбылось
Твоё пророчество…
На остановке 
Ветер дул со всех сторон –
Осень любит беспорядок.
Стаи траурных ворон,
Чаек свадебных отряды.
Птиц пугают холода,
Листья тоже сбились в стаи.
С неба серая вода
По глазам окон стекает.
Рыжей таксой старый клён
Остановку охраняет.
А на ней – Она и Он.
Ждут друг друга, но – не знают.
У судьбы – колода карт,
Тасовать бывает тяжко.
У Него в глазах – азарт,
У Неё в мечтах – подтяжка…
Миллиарды прошлых лет,
Миллиарды судеб ныне.
Разве серый солнца свет,
Даже если дождик хлынет?
Вдруг к афишной тумбе встать,
Познакомив ближе обувь.
Вдруг про Кузьмина узнать
Захотели сразу оба…
Сон 
Мне снова приснилось море,
Движение серых волн.
Так много чужих историй –
Весь мир чьей-то болью полн.
По гальке холодной, крупной,
Пытаюсь назад бежать.
И запах не рыбный, трупный –
Он мне не даёт дышать.
Зачем чёрных чаек стоны?
Без солнца небес навес.
Волна, как гора бетона,
Судьбою – наперерез.
И вдруг понимаю ясно,
Стихия – всё та же грусть.
У моря просить напрасно
Пощады. И я проснусь.
***
Ничего не говори.
Жизнь на день уменьшена.
Больше счастья не впитать.
Слышишь? Тишина.
То, что у меня внутри –
Просто слишком женщина.
Я устала вычитать,
Я ведь не одна.
На стене – театр теней,
На ладонях – линии.
Песня ветра за окном –
Вечности хорал.
Ни о чём не сожалей.
Прядь седого инея –
Неизбежности бином,
Ты ведь это знал.
Городской вечерний свет,
Чахлая акация.
Фонарей лимонный вкус,
Сухо на губах.
Никого дороже нет...
Быть усталой грацией –
Мой единственный конфуз.
Ты вернёшься… В снах.
*** 
Называю всё именами,
Подытоживаю разлад.
То, что прожито между нами,
Как прогулка в Эдемский сад.
Было яблоко искушений
И обвитый по древу змей.
И за знание отношений
Казнь запрета – мечтать не смей.
Я, танцуя по кругу рая,
Ад кругами преодолев,
Знаю – женщина выбирает
Участь брошенных королев.
Чтоб, упав на седьмое небо,
Вся в мехах или облаках,
Не хотеть ни воды, ни хлеба,
По канату – на каблуках.
Чтобы кровь зачеркнуть помадой.
И ресницам не дать истечь.
Приосанясь, дойти как надо
До последней из наших встреч.
И вину разломить на оба
Края сердца, не слыша боль,
Ждать до нервного до озноба
Звук шагов, как ушла любовь.
Елена Крикливец родилась в Витебске. Работает преподавателем литературы в Витебском государственном университете им. П.М. Машерова. Автор сборника стихов «На грани света».
***
Сколько раз в темноте разбивалась о камни,
завершался полёт острой болью в крыле…
И бессильно за воздух цепляясь руками,
я пыталась суметь
устоять на земле.
Только боль утихала во мне понемногу,
и звала в высоту непонятная страсть…
И, конечно, внизу оставалась дорога,
на которую снова придётся упасть.
Я боюсь,
что однажды не выдержат крылья,
безнадёжно вдали замигает звезда,
и, упав,
захлебнусь я дорожною пылью…
Страшно мне…
А на небо смотрю иногда.
И когда замечаю летящую стаю,
тихо зависть в душе шевельнётся опять,
но в промёрзшую землю всё глубже врастаю,
потому что хочу
научиться стоять.
***
В лицо швыряла вьюга хлопья снега.
На сотню километров – ни души.
Он об одном просил сейчас у неба:
чтоб память, будто свечку, затушить,
чтобы стряхнуть все мысли так же просто,
как снег с пальто –
движением одним –
о детях,
что свои свивают гнёзда,
о друге
и о той, что рядом с ним.
Свершилось.
Только белая дорога,
и ветер,
и бесчинства февраля…
Унять озноб. Освоиться немного –
и можно этот путь начать с нуля.
Он был один.
Душе заиндевелой
любая боль, пожалуй, не страшна.
Хотелось бы сказать, что вьюга пела…
Да вот не пела – плакала она.
***
Маршрут известен, кони ожидают,
немало вёрст осталось позади.
Дистанция как будто небольшая,
и никаких препятствий на пути…
Когда по мостовой стучат подковы,
и не забыто вроде ничего,
и весь багаж надёжно упакован –
не застрахован ты от одного –
Твоя судьба, которой вдруг наскучит
к нелепой цели мчать во весь опор,
хозяина свезёт, как пьяный кучер,
на неизвестный постоялый двор.
Пусть ты – в повозке – более вменяем,
твердишь (и, безусловно, в этом прав):
«Коней на переправе не меняют!»
Меняют путь и место переправ.
***
Взгляд затравленной старой волчицы
и лица измождённый овал.
Ходит истина, в двери стучится
тех, кто раньше по ней тосковал.
А поэты давно не пророки,
в муках творчества биться устав,
друг у друга «заимствуют» строки,
что с похмелья глаголют уста.
Долго не было.
«Верно, в обиде!» –
старики сокрушались по ней.
Только вновь её кто-то увидел
на крыльце у закрытых дверей.
Но в глазах у неё не тревога,
а смиренья и грусти печать.
Отдохнёт на ступеньках немного
и уходит забвенья искать.
***
А тут всё гораздо сложнее.
Тут уже не любовь, а судьба…
С. Довлатов
Хочу все наши дни, как чётки, перебрать,
чтобы найти ответ на то,
что душу гложет.
Как за последний шанс,
хватаюсь за тетрадь,
хоть знаю:
всё равно бумага не поможет.
Уже и не пойму –
ну что поделать тут? –
(неловкая строфа застыла на пороге)
его или свои –
да после разберут! –
я на измятый лист записываю строки.
А за окном дожди –
примета ноября –
и, кажется, тепла сама природа просит.
Но солнца больше нет.
Лишь свет от фонаря
на мокрые зонты рассеивает осень.
И горько я прошу:
«Признайся мне, душа, –
мы по душам давно не говорим с тобою –
зачем,
в какой ночи
ты тихо перешла
ту грань,
когда любовь становится судьбою?..»
Мария Малиновская родилась и живёт в Гомеле. Ей шестнадцать лет, учится в Лингвистической гимназии. Автор сборника стихов «Луны печали», обладательница специального гранта Президента РБ по поддержке творческой молодёжи.
***
Почему ты так быстро идёшь?
Ф. М.
Словно сумерки, тонешь и вяжешь,
И являешься мне наяву…
Ты расскажешь ему, ты расскажешь,
Как я странно и страшно живу?
Как я радуюсь каждой болезни,
Понимая, что юность и пыл
Переходят в бессмертные песни
Из невечных надтреснутых жил?
Как я режу бумажную кожу
До словесной крови? Как я жду…
(Оттого и так часто тревожу…
Оттого и так быстро иду?)
Как в предсмертно оскаленном свете
Я дрожу над последней строкой?
Лишь холодный приземистый ветер
Под ласкающей воздух рукой…
Я буду тебе
Я буду тебе… Молчаливая, буду
В соборе, в чужой прокоптелой избе,
В ночлежке, в любой подворотне – повсюду –
Я буду, ты помни, я буду тебе.
Женой, а захочешь – рабой благородной
(Но сам же тогда покоришься рабе),
Поэтом, бессильной святой – кем угодно –
Я буду, ты помни, я буду тебе.
И даже по смерти, блаженно и строго
Причислена к лику его и судьбе,
Вот в этих двенадцати клятвенных строках
Я буду, ты помни, я буду – тебе.
***
Вот уж листья поредели.
Холодно блестит вода.
С каждым годом над аллеей
Всё тусклей горит звезда.
И духовную остуду
Не осилить ворожбе.
Если я тебя забуду,
Ты напомни о себе.