Хозяином особняка был Иван Иванович Бецкой, друг Екатерины Великой – человек высокого ума и громадных амбиций. В разное время был он директором сухопутного шляхетского корпуса, президентом Академии художеств, директором воспитательного дома для незаконнорождённых сирот и попечителем Смольного института благородных девиц. Это ему мы обязаны созданием гранитных набережных вдоль берегов Невы, именно по его предложению Этьену Морису Фальконе был поручено изваять Медного всадника, и, наконец, это он утвердил у Георга Фридриха Фельтена проект великолепной решётки Летнего сада. Но мало кому известно, что великий царедворец, сыгравший видную роль в преобразовании России, был незаконнорождённым ребёнком и прошёл извилистый путь от бастарда до звезды первой величины.
Начало XVIII века. Ещё не родились ни будущая императрица Екатерина Великая, ни герои из «стаи славной Екатерининских орлов». Начинается Северная война со шведами, и в первой битве под Нарвой в 1700 году русские войска терпят сокрушительное поражение. Командир дивизии, соратник Петра I Иван Юрьевич Трубецкой попадает в плен. Однако плен для известного генерала вскоре превращается в променад. Он живёт в Стокгольме, участвует в приёмах королевской семьи и пользуется у женщин безграничным успехом. И 14 февраля 1704 года благодаря его таинственному любовному приключению на свет появляется сын Иван, которому суждено будет сыграть великую роль в истории русской педагогики.
До сих пор спорят том, кем была мать Ивана. Одни историки утверждают, что это баронесса Вреде, другие называют имя графини Спарре. Но какими бы прославленными и родовитыми ни были родители, статус у мальчика был – незаконнорождённый, и, как всякий бастард, он обречён был влачить жалкое существование. Однако часто там, где человеческие законы бессильны, вмешиваются законы судьбы.
Через несколько лет после рождения Ивана королевская семья разрешает жене Трубецкого Ирине Георгиевне Нарышкиной вместе с дочерьми приехать в Стокгольм. Ирина Григорьевна с пониманием отнеслась к любви мужа, взяла маленького Ваню в семью и воспитала его наравне со своими детьми. С лёгкой руки жены Трубецкой дал сыну усечённую фамилию – Бецкой и отправил его в Копенгаген, в престижное учебное заведение. А в 1718 году, когда Пётр I обменивает Трубецкого на шведского фельдмаршала Реншильда и всё семейство возвращается в Петербург, отец выпрашивает у царя дворянское звание для Ивана и дипломатическую должность. Пётр I соглашается и берёт на службу обоих. Впоследствии Трубецкой дослужится до фельдмаршала, а Ивана в 1728 году определят в состав российского дипломатического посольства в Париже, где представят немецкой княгине Иоганне-Елизавете Ангальт-Цербстской – матери будущей Екатерины Великой. Молодые люди с первого взгляда понравятся друг другу…
В Париж красавица Иоганна-Елизавета приехала отдохнуть от брюзги мужа и вылечить бесплодие. Уже через несколько дней после первой же встречи между 24-летним Бецким и 18-летней герцогиней Ангальт-Цербстской завязался бурный роман. И судя по вскоре округлившемуся животу, Иван Бецкой благополучно «вылечил» бесплодие герцогини. Именно этим можно объяснить их скоропалительный отъезд: её – в Штеттин к мужу, его – в Россию. Сам незаконнорождённый, Иван Иванович Бецкой понимал, что у него вскоре может появиться незаконнорождённое дитя, и, возможно, досадовал по этому поводу, но снова вмешалась судьба и вышло то, что даже в самом радужном сне не могло присниться Ивану Бецкому: через 33 года эта девочка станет российской императрицей!
Конечно, никаких документов, подтверждающих эту гипотезу, нет, есть лишь догадки, совпадения (может быть, случайные) и желание некоторых историков найти у великой немки, правившей Россией 34 года, хоть каплю русской крови.
Взойдя на престол, Екатерина сразу же приблизила к себе Бецкого. Он становится её советником, личным секретарём, чтецом, они много времени проводят tet-a-tet и раз в неделю обязательно вместе завтракают. Придворные вспоминают, что Бецкой и Екатерина даже ссорились, что мог себе позволить далеко не каждый подданый, а несколько фрейлин видели, как императрица целовала Бецкому руку. Когда же при дворе почти в голос заговорили об их сходстве, Бецкой перестал бывать на балах и светских мероприятиях.
Но отбросим эти гипотезы и обратим внимание на другое сходство, которое преобладало в избытке: на сходство характеров. Оба они, крепко стоя ногами на русской земле, жили в мире высоких идей Просвещения – свободы, равенства, ценности человеческой личности, и от того так хорошо понимали друг друга. Они подолгу обсуждали, как усовершенствовать мир, и вскоре пришли к выводу, что в России нужно вывести новую породу людей: умных, честных, инициативных и в то же время законопослушных. Но была одна проблема – недостаток образования.
Этот недостаток Иван Бецкой взялся исправить, создав новую систему воспитания. Собственно, с этой системы начинается в России новый век русской педагогики. Идея Бецкого, которую позже мы увидим в идеях Ушинского, а ещё позже – в трудах советских педагогов, заключается в том, что ребёнок – это глина, из которой умелый воспитатель вылепит свободомыслящего человека, проникнутого идеями равенства и свободы личности. Вот что пишет Бецкой в своём проекте «Генеральное учреждение о воспитании»: «Единственное средство приравнять Россию к прочим просвещённым государствам Европы состоит в том, чтобы образовать в ней среднее, или третье, сословие, а для достижения сего единое токмо средство остаётся: произвести сперва посредством воспитания новую породу, или новых отцов и матерей, которые детям своим те же прямые воспитания правила в сердце вселить могли…и от них дети передали бы своим детям, и так, следуя из родов в роды, в будущие века».
Какая интересная затея – вначале воспитать родителей будущих новых людей!
А началось всё с цыплят.
Из-за слухов при дворе Бецкой в свете почти не появлялся, ни жены, ни любовницы не имел и весь жар своего сердца посвящал многочисленным экспериментам. Одним из таких экспериментов стал первый в России инкубатор, который Бецкой устроил в своём дворце. Здесь он проводил опыты по скрещиванию пород и выведению новых цыплят. И однажды пришло ему на ум не цыплят выводить, а вывести нового русского человека.
В 1764 году он создаёт Императорский Московский воспитательный дом для сирот – по сути, первый российский детдом. Судьба незаконнорождённых детей в то время была ужасна: их топили в нужниках, душили, оставляли на морозе. Бецкой, сам бастард, взялся помогать другим бастардам. Теперь несчастная мать могла подойти к воспитательному дому, положить кулёк с малышом в наклонный лоток, и через несколько секунд свёрток мягко соскальзывал вниз – в приёмный покой, где дежурили нянечки. И в этом же 1764 году неутомимый Бецкой создаёт своё самое известное творение, про которые написано с десяток книг и снято множество фильмов, творение, которым Бецкой по праву гордился: Воспитательное общество благородных девиц, или Смольный институт.
Здесь господствует принцип абсолютного равенства. Все девочки – дворянки, все православного вероисповедания, но кто беден, кто богат, знает только начальница института. С родителей берут расписку, что они обязуются не забирать дочь в течение двенадцатилетнего срока обучения. Делалось это не по злому умыслу, а по необходимости: дворянская среда того времени была крайне необразованная, многие помещики беспробудно пили, ругались с жёнами, били детей, и провести каникулы в подобной обстановке значило бы свести на нет все воспитательные достижения.
А воспитанием Бецкой занимался лично. Подбирал учителей, воспитательниц, нянечек.
Он считал, что прежде всего воспитаннице «надлежит быть любимой и почитаемой всеми», иметь хорошее настроение, передавать его своим подругам, чтобы «молодые девицы не имели скучного, грустного или задумчивого вида». При этом наставнице надлежало не отягощать незрелый разум девочек «излишними понятиями» и в деле образования руководствоваться такими принципами, как «старанием, искусством и трудами нечувствительно достигнуть знаний» и «приводить к учению, как в приятное украшенное цветами поле».
В Смольный институт поступали в шесть лет, заканчивали в восемнадцать. Здесь изучали Закон Божий, русский и иностранный языки, арифметику, рукоделие, танцы, музыку, опытную физику, архитектуру, скульптуру, токарное искусство и геральдику. Выпускницы по очереди преподавали в младших классах, чтобы подготовиться к педагогической практике, необходимой для будущих матерей-воспитательниц.
Однако общество отнеслось к идее Бецкого весьма скептически. Какой толк девку образовывать? Выйдет замуж и науки побоку. Одно время по Петербургу даже ходил весёлый куплет, который распевали во всех чайных и трактирах:
Иван Иванович Бецкой,
Человек немецкой,
Выпустил новую породу кур –
Монастырских дур.
Исключительно по необходимости избавиться от лишнего рта в семье родители привозили дочерей в Смольный (обучение в первые годы было за счёт государства). Вот так в институт в 1765 году попала шестилетняя Глафира Алымова. И с этого года начался обратный отсчёт в жизни прославленного Бецкого.
Детство Глафиры трудно назвать счастливым. Она была 19-м ребёнком в семье. Родилась после смерти отца и оттого была в немилости у матери. Но в Смольном институте для несчастной девочки начинается новая эпоха. С первой же встречи непосредственная малышка очаровала Екатерину II: вместо положенного молчаливого реверанса Глафира звонко выкрикнула: «Государыня! Как же я вас люблю!» От ужаса замерли все – от начальницы до последней служанки, но императрица не рассердилась – бойкая Алымова ей понравилась. И в свой следующий визит она сразу потребовала: «Приведите ко мне Алимушку».
Глафиру в Смольном полюбили все — никого не оставил равнодушным весёлый нрав девочки. Училась Алымова прилежно, играла на арфе, придумывала различные игры, забавы. Способствовало хорошей жизни и покровительство государыни. Но глубже и искреннее остальных к Алимушке привязался старик Бецкой.
«С первого взгляда я стала его любимейшим ребёнком, его сокровищем. Чувство его дошло до такой степени, что я стала предметом его нежнейших забот, целью всех его мыслей», – позже вспоминала Алымова. Весь институт с умилением любовался на трогательную привязанность 61-летнего старика к шестилетней девочке. Ни у кого не оставалось сомнений, что старик удочерит сиротку. Но Бецкой питал к Алымовой не только отцовские чувства. У него был расчёт: если за всю долгую жизнь ему не встретилась та единственная, то её нужно… воспитать самому! Трезвый разум старого холостяка и его давно ожидавшее счастья сердце начали долгую работу Пигмалиона, вырубавшего из куска мрамора свою Галатею.
Но Галатея уже с детства полюбила скульптора! «Несчастный старец, душа моя принадлежала тебе; одно слово – и я была бы твоею на всю жизнь!» Последние три года обучения в Смольном Бецкой бывал у Алимушки каждый день – его не останавливала ни дурная погода, ни плохое самочувствие. Весь институт, весь свет с нетерпением ждали помолвки. Но Бецкой отчего-то тянул. Наконец, в Смольном дали выпускной бал, и стайка юных смолянок выпорхнула из ворот бывшего монастыря в большой свет. Бецкой, пользуясь правами благодетеля, предложил Алымовой переехать к нему. Алымова согласилась и каждый день с колотящимся сердцем ждала от семидесятилетнего жениха предложения руки и сердца.
Но Бецкой неожиданно дал заднюю.
Алымова годилась ему в внучки. Разница между ними составляла 55 лет! Он боялся, что 18-летняя красавица будет тяготится им, стесняться или – что совсем ужасно – заведёт себе молодого любовника. Он боялся, тянул, медлил. А Алимушка между тем расцветала. Она танцевала на балах, неотступно сопровождала императрицу, всё больше и больше погружаясь в светскую жизнь, где была лишь одна забота – менять платья. Старик же сходил с ума. «Из ревности начал удалять от меня даже женщин, меня полюбивших. Он не выходил из моей комнаты, – рассказывает Алымова, – и даже когда меня не было дома, ожидал моего возвращения. Просыпаясь, я видела его около себя. Между тем он не объяснялся. Стараясь отвратить меня от замужества с кем-либо другим, он хотел, чтобы я решилась выйти за него как бы по собственному желанию, без всякого принуждения с его стороны. Страсть его дошла до крайних пределов и не была ни для кого тайною, хотя он скрывал её под видом отцовской нежности. В семьдесят пять лет он краснел, признаваясь, что жить без меня не может. Рассуждал он правильно, но ошибался в способах достигнуть своей цели. Повторяю, будь он откровеннее, я бы охотно сделалась его женою».
Но однажды Алымова познакомила Бецкого с известным поэтом и масоном Алексеем Ржевским. Молодые люди просили благословить их. Бецкой был потрясён до такой степени, что слёг. В течение многих недель он пытался отвратить девушку от брака, говорил гадости о Ржевском, и поначалу Алымова послушалась его и порвала с Алексеем, но затем одумалась и публично объявила о помолвке. Императрица не возражала, и свадьба была сыграна.
В ужасе, что его Галатея покинет дом, Бецкой умоляет молодых жить у него. Он клянется, что будет называть Алексея сыном. Молодые соглашаются. Но Бецкой вскоре начинает вести себя деспотично, бесцеремонно, грубо, унижает мужа на глазах у жены, и дело наконец доходит до скандала с рукоприкладством. Молодые вынуждены бежать из дома. «Никто в мире не любил меня так сильно и с таким постоянством. Он мог сделаться моим мужем, служить моим отцом, благодетелем, но по собственной вине, не достигнув своих целей, он стал играть роль моего преследователя», – жаловалась Алымова.
На этом заканчивается странная любовь между Бецким и Алымовой. Больше они не виделись.
Для Глафиры Алымовой началась новая роскошная жизнь. Балы, интриги, роман с цесаревичем Павлом. Прожив 30 лет в счастливом браке с Ржевским и родив пятерых детей, она вторично вышла замуж. Умерла светская львица в 1826 году, окружённая детьми и внуками.
Для Бецкого конец был совсем иным. Он медленно погружался в холодное болото старости. Его разбил паралич, мучала слепота, учащались провалы в памяти. В конце концов Екатерина II объявила его «впавшим в детство» и удалила на покой. Прожив необыкновенно длинную жизнь (91 год), Иван Бецкой умер в августе 1795 года в полном одиночестве. Великий человек, придумавший воспитывать в России новую породу людей, стал жертвой собственной идеи. Но увы, пред любовью все одинаковы – и дурак, и мудрец.