Репертуар Большого пополнился ещё одной работой Григоровича, а честь представить её выпала учащимся МГАХ
Вот чего я не люблю, так это разговоры в курилке Большого о том, как хорошо было вчера и насколько хуже сегодня. Особенно если признанных звёзд балета, солисток главного театра страны, сравнивают со звёздами не столько даже будущими, сколько потенциальными. Чья возможность раскрыться зависит, кроме прочего, и от нашего тёплого и доброжелательного к ним отношения.
Поскольку я считаю, что чем больше светил на танцевальной сцене, тем лучше, то моя любовь к балерине порой выходит за всякие разумные пределы. Особенно если это ещё и не балерина вовсе, а пока способная ученица.
Заявляю: «Тщетная предосторожность», которую показали в Большом учащиеся Академии хореографии, дивно как хороша! Я бы сказал даже, что в рамках «национал-большевицкого» дискурса её постановку назвали бы «очередной высотой, взятой талантливыми-и-так-далее».
Ничего не имею против. Ни по сути сказанного, ни по формулировке: я патриот СССР, и меня не коробит ни советская фразеология, ни обилие советских знаков отличия у Григоровича. Что, однако, не мешало мне до недавних пор относиться с некоторыми эстетическими опасениями к творчеству Героя Социалистического Труда. Чисто субъективно, только личное.
Потому если и были у меня какие-то опасения перед первым просмотром «Тщетной», то касались они не девочек и мальчиков училища, но самой постановки. Начиная с названия.
Специалистом по «Тщетной предосторожности» ничуть не являюсь. Никогда её особо не любил. Несколько раз смотрел в постановке Виноградова (МАМТ) и однажды – в редакции Брониславы Нижинской с последующими поправками Филипа Алонсо (кажется, ничего не перепутал). Это – в исполнении Национального балета Кореи. Мотивчики Герольда почитал скучными. О музыкальном сопровождении Гертеля знал понаслышке. Но главное моё преступление в глазах московского балетомана было и осталось таковым: я никогда не видел знаменитую постановку Аштона в Большом! Поэтому не мог оценить недостаток отсутствия «танца в сабо» рядом с достоинством присутствия танца цыганского.
Ладно. Ничего не собираюсь сравнивать. Скажу коротко: мои опасения не оправдались. Григорович взял музыку Гертеля, и она оказалась бодрее герольдовской. Хореограф пригласил правильного оформителя, и вырвиглаз-декорации Жана-Пьера Кассиньоля поразили точностью. Яростный по чистоте тонов «взрыв на карандашной фабрике» взывал к импрессионизму, костюмы подчёркивали укоренённость не в народно-национальном быте, а в традиции художников, перечисление цитат из которых – задача интересная, но нашим целям посторонняя.
Что же, Григорович в очередной раз доказал, что ему присущ экстремальный, но почти безупречный вкус в выборе визуальных решений!
Вторым источником страха была мысль: а ну как в спектакле, объявленном Большим театром, я увижу недостаточное количество учеников? Это опасение тоже оказалось напрасным.
Мы увидели не номера, исполняемые разновозрастными танцовщиками, – мы стали свидетелями рождения спектакля, цельного в своей завершённости. На сцене блистала профессиональная труппа, все элементы которой были подогнаны друг к другу. Солистки вели за собой ансамбль уверенно, при этом каждая из исполнительниц Лизы – по-своему. Дарья Бочкова показала себя зрелой актрисой, способной взглянуть на роль со стороны, добавив иронии комическому действию; Анастасия Соболева – трогательной инженю, чья индивидуальность имеет свойство растворяться в характере персонажа, добавляя в ситуацию комизм уже серьёзностью переживания сценической судьбы. Но не в девочках и их партнёрах (Клим Ефимов и Артём Беляков соответственно) крылось главное очарование спектакля. В конце концов уже многим известно, на что способны как Даша, так и Настя. Откровением было то, что считается пижонами второстепенным: кордебалет!
Мне всегда по душе чёткие манёвры больших групп войск – только они придают батальности мистериальный масштаб. И как война благороднее её участников, так и балет больше прославляющих его звёзд.
Поэтому выше тела балерины я ставлю тело балета.
Поэтому, к примеру, при всей моей любви к Дарье она занимает в чертогах наслаждения отдельный от всего балета покой.
Поэтому я и говорю сейчас о тех, кого не указывают поимённо в программках спектаклей.
Тело «Тщетной предосторожности» было не только прекрасно спроектировано – оно зримо стремилось к совершенству своих форм, оно оттачивало собственную скульптурную тонкость, оно хорошо воплощалось в гармоничных отношениях линий, площадей и объёмов, в точных соответствиях пространственным характеристикам временных интервалов.
Это был театр без малейшего снисхождения к исполнителям!
На «Тщетной» Григоровича и Академии хореографии было удивительно хорошо! Думаю, тотальное исполнение балета учащимися только поможет кассовым сборам. Думаю, Аштона можно забыть. Думаю, мне лично нужно более пристально всмотреться в творчество Григоровича.
Думаю, всем нужно запомнить, что знаки отличия хореографа из СССР не стали знаками препинания для его работы с молодым балетом РФ. Что сама эта балетная молодость по-настоящему красива. Что она и есть мистическое русское тело Вечной России – РФ/СССР.
Которое – напрасны опасения! – нетленно, пока мы танцуем.