О самом сокровенном

Своеобразие художнического дарования Гения Тальченко проявилось уже в первом его рассказе «Про красный туман да синий океан» (1970). Сюжет его таков: главный осеменизатор конезавода мобилизует коллектив на досрочное проведение случной кампании и, несмотря на происки директора-консерватора, добивается успеха. На этом, казалось бы, будничном материале молодому автору удалось впечатляюще раскрыть самые интимные движения человеческих душ:
«Осеменизатор нежно и целомудренно гладил упругие, белые, точно налитые груди зоотехника, всё её нежное, жаркое, податливо манящее тело. В свою очередь, Дарье захотелось сказать ему что-то ласковое, заветное, давно приберегаемое. Проводя случную кампанию, она уже не первый месяц мечтала вот так же самозабвенно, не считаясь со временем, прильнуть к его по-мужски крепкому, привлекательному горячему телу».
Несколько позже Тальченко создаёт ряд ярких публицистических произведений, отмеченных углублённым вниманием к той же сложной теме. Выходят сборники его статей и очерков «Супружеские обязанности коммуниста» (1972), «Комсомольский ответ на вопросы пола» (1974), «Дети наши... Откуда они берутся?» (1975).
Успешно пробует себя писатель и в жанре исторического романа: «Рванул князь Оболицын панёву с жаркого, манящего тела графини – и обомлел. Вывалились из-под цветастой тмутараканской ткани два белых, упругих, будто налитых, шара. Та залепетала: «Ужо, князинька, грех эфто», – а сама так и подалась к нему ждущими бёдрами» (трилогия «Потаскухин фаворит», 1979).
Признание читателей обрело обращение Г. Тальченко к научной фантастике: «Уаыу сладострастно раздвинула нежную манящую пару нижних щупалец, слегка приоткрыла жаркую плоть яйцеклада. Фрлп, обуреваемый желанием, жадно сжал её нежное трепещущее тело. Все три его половых рычага бешено пульсировали» (повесть «Гейша с Альфа-Центавра», 1980).
Не боясь обвинений в политизированности, автор гневно разоблачает тлетворную сущность идеологии и практики сионизма, происки западных спецслужб: «Пейсахович жадно тискал налитые, высокие, славянские груди Машеньки, её упругие жаркие бёдра. Гнусное кургузое естество шпиона нагло устремилось в святая святых православной девицы» (роман-памфлет «Нарушитель дев», 1982).
Дальнейшая творческая эволюция писателя связана с расширением круга образов. Наряду с бёдрами он использует такие атрибуты, как «пышные, округлые, словно дыни, ягодицы», «тайно зовущее лоно», смело экспериментирует, сочетая французскую изысканность с цветистой метафоричностью Востока: «Копьём своей страсти он пронзил бутон её невинности» (1987), «Стрелой своего вожделения он поразил раковину её экстаза» (1988), «Дротик его возбуждения проник в пещеру её наслаждения» (1989) и т.д.
Крутые политические перемены в стране обусловили некий перелом в творческой судьбе Гения Тальченко. В нём просыпается поэтический дар. Свой круг ценителей нашёл его цикл «Голубые букетики» (1995), воспевающий бескорыстную мужскую дружбу, – сборник недаром посвящён «миленькому Лёлику, хорошенькому проказнику Костику и весёлому озорнику Колюсе».
Однако в последний период нарастают кризисные явления, в стихах всё явственнее ощущаются мотивы упадка, бессилия, опустошённости. Красноречив эпиграф к сборнику «Унылый чёлн» (1997): «Смычок опущен, и мелодия допета».
Будем надеяться, что творческая потенция Тальченко не исчерпана и он ещё воспрянет к новой жизни, не раз оплодотворит отечественную словесность.