Не стареют душой комсомольцы времён Великой Отечественной войны.
Им сегодня по 80, по 90 лет, но кажется, что они по-прежнему молоды – столько в них энергии и бодрости, что любой молодой позавидует!
Нынешнее время породило немало проблем, тем не менее высокий боевой дух ветеранов не позволяет им опускать крылья так же, как и более 60 лет тому назад, когда они буквально грудью заслонили Родину от вероломного нападения гитлеровской Германии. Беседовать с ними о жизни – одно удовольствие: от них заряжаешься энергией бодрости и веришь, что страна переживёт временные трудности и вновь станет великой державой мира.
Одним из таких моих собеседников оказался ветеран Великой Отечественной войны, участник разгрома нацистской Германии и Японии в 1945 году. Он поведал мне драматическую историю, случившуюся с ним в 1947 году после демобилизации из рядов Вооружённых сил СССР.
Сергей Сатунович Петрушкиев родился в 1925 году в селе Цаган Аман Калмыцкой автономной области. В семье было шестеро братьев. Когда грянула Великая Отечественная война, трое старших сразу же ушли на фронт защищать Родину, и ни один из них не вернулся с войны: погибли на полях сражений. А четвёртый, Сергей, мой собеседник, прибавил себе один год, чтобы добровольцем тоже уйти на фронт. Он был призван в августе 1942-го Приволжским райвоенкоматом Калмыцкой АССР. Попал в запасной кавалерийский полк, стоявший в селе Башмаково под Астраханью, но из-за малого роста его отчислили и перевели в пехотную часть. Новобранцев направили в Саратов, затем в город Энгельс, где они учились на подрывников и минёров. Потом их перебросили в Оршу, в Белоруссию, где вместе с партизанами они пускали под откос железнодорожные составы. Благодаря их активным действиям было уничтожено много вражеской техники и живой силы. Рядовой С.С. Петрушкиев был представлен тогда к медали «За отвагу». В одной из таких операций в феврале 1943 года он получил контузию и лечился в военных госпиталях сперва в Пензе, потом в Ульяновске.
В августе 1943 года после излечения в госпиталях его направили в запасной полк, а в октябре был сформирован полк специального назначения для заброски в тыл противника. Это было спецподразделение, совершавшее диверсии в тылу врага, и сюда подбирали только коммунистов и комсомольцев. Перед отправкой на боевое задание Петрушкиева приняли в комсомол и 23 октября 1943 года вручили комсомольский билет № 19049088 – его как дорогую реликвию боевой молодости до сегодняшнего дня хранит ветеран Великой Отечественной войны Сергей Сатунович Петрушкиев, которому недавно исполнилось 78 лет.
Военная судьба бросала солдата с одного фронта на другой. В составе 736-го отдельного минёрно-сапёрного батальона он принимал участие в боях под Великими Луками, Белой Церковью, Смоленском. В апреле 1944-го он попал под Брянск, где вместе с белорусскими партизанами выполнял особые задания командования фронта. В разговоре со мной старый солдат-разведчик однажды шутливо бросил фразу: «Эх, знал бы ты, сколько километров на пузе я пропахал по белорусским болотам! Наверное, трудно сосчитать!»
Ратный труд солдата Петрушкиева был высоко оценён командованием фронта: он был представлен к ордену Славы 3-й степени. В это время его неожиданно вызвали в штаб полка прямо из окопа, с передовой линии. Он, как был во фронтовом снаряжении: на голове – каска, на плечах – плащ-палатка, на груди – автомат, на поясе – финский нож и сигнальный фонарик, а на подошвах сапог – налипшая окопная грязь – в таком виде и явился. При входе в штабной блиндаж часовой отобрал у него автомат. К удивлению бойца, в помещении ярко светила электролампа, а за столом сидели трое военных: капитан, майор и полковник. Сергей знал только капитана, командира своей части, остальные были ему незнакомы. При входе он, отдав честь, представился: «Товарищ командир, рядовой Петрушкиев по вашему приказу явился!» Майор и полковник внимательно разглядывали вошедшего. Капитан молчал, никаких вопросов не задавал. Он знал Петрушкиева от и до, так как вся служба солдата проходила на его глазах, он знал его как отважного и храброго воина – с таким смело можно ходить в разведку, Сергей не раз доказал это во время дерзких вылазок в тыл противника, взрывая мосты и пуская под откос железнодорожные составы.
Вопросы задавал негромко, но внятно майор из особого отдела. С каменным лицом, не мигая и глядя Сергею в глаза, спросил: «Вы по национальности калмык?» Петрушкиев ответил: «Да, я калмык!» Задал ещё вопрос: «Что вы думаете о 110-й Отдельной Калмыцкой кавалерийской дивизии?» Петрушкиев ответил: «Воины 110-й ОККД были настоящими патриотами. Почти все они пали на поле брани». Майор-особист спросил: «Сейчас формируется национальная калмыцкая дивизия. Не желаете ли служить в этой дивизии?» Петрушкиев ответил: «Родина у нас одна – это великий Советский Союз. Какая мне разница, где сражаться за неё? Из своей части я никуда не уйду. Здесь мои боевые побратимы: русские, татары, чуваши, казахи и люди других национальностей. Рядом с ними я хочу сражаться с врагом до победного конца». За столом командиры вполголоса посовещались, и капитан объявил: «Рядовой Петрушкиев! Вы свободны! Можете покинуть штаб». Сергей отдал честь офицерам: «Есть покинуть штаб!» – круто повернулся и вышел.
На этот раз судьба миловала солдата Петрушкиева. Его не сняли с передовой линии фронта и не отправили в бериевский концлагерь на Урал, как поступили с тысячами солдат, сержантов и офицеров-калмыков из-за их национальной принадлежности. Видимо, за него крепко заступился его командир и настоял на том, чтобы оставить в действующей армии.
28 апреля 1944 года их часть отозвали с передовой линии, а в августе после переформирования под Москвой в 229-й механизированный батальон новое подразделение в полном составе отправилось в район боевых действий. По май 1945-го Петрушкиев принимал участие в освобождении Прибалтики, Риги, Таллина, Вильнюса, а в Восточной Пруссии участвовал во взятии городов Тильзит и Кёнигсберг, за что получил благодарность от Верховного главнокомандующего Советской армии Сталина.
8 мая 1945 года их часть стояла в городе Любава в Курляндии, потом её перебросили под Ригу, а 25 июня направили на Дальний Восток участвовать в боевых действиях против Японии. Здесь их передали в состав Краснознамённой Амурской флотилии, которая базировалась на реке Сунгари. Они принимали участие в сражениях против японских войск, в освобождении городов Фугдин, Занс и Харбин. 6 января 1946 года из Харбина воинская часть, где служил Сергей Сатунович, вернулась в Союз.
Он прослужил в рядах Советской армии до 24 февраля 1947 года. При оформлении документов на демобилизацию Петрушкиев попросил, чтобы ему дали дорожное предписание в Калмыцкую АССР, откуда он призывался в армию. Ему ответили, что её больше не существует – Указом Президиума Верховного Совета СССР республика упразднена, а калмыцкий народ выслан в Сибирь. Эта новость словно громом поразила его: как такое могло случиться, почему весь калмыцкий народ сослан, чем он так провинился перед советской властью? Вопросы, вопросы – и ни одного ответа!
Петрушкиев спросил начальство, куда ему ехать, где искать престарелых родителей и двух младших братьев-мальчишек? Ему ответили: «Поезжайте в Новосибирск и обращайтесь в спецкомендатуру МВД СССР, больше мы ни в чём не можем вам помочь».
Получив продовольственный паёк военнослужащего, попрощавшись с боевыми побратимами, сержант Петрушкиев покинул Дальний Восток и по Транссибирской магистрали прибыл в Новосибирск. На вокзале встретил знакомого калмыка-однохотонца, который сказал точный адрес его родителей в Красноярском крае. Ему так хотелось встретиться с родителями, что он, не явившись в спецкомендатуру Новосибирска, пересел на поезд Москва – Красноярск и отправился в обратный путь по указанному адресу.
Он вышел на станции Решеткино. На вокзале к нему подошёл молоденький лейтенант в новенькой, с иголочки, шинели со знаками отличия внутренних войск и предложил следовать за ним. Завёл в большой кабинет и потребовал предъявить документы. Петрушкиев показал все имеющиеся при нём документы: красноармейскую книжку, свидетельство о награждении медалями и орденом Славы 3-й степени и другие. Лейтенант рассматривал предъявленные документы с глубочайшим пренебрежением и презрительной ухмылкой на тонких сжатых губах, а потом изрёк: «Ты предатель и изменник Родины! Это не твои документы. Калмык не может так воевать. Много вас, калмыков, переодевшись в красноармейскую форму, шастают по железнодорожным вокзалам и совершают побеги с мест постоянного поселения, нарушая спецрежим. Моя задача – задерживать таких беглецов и передавать спецкомендатуре МВД». Выпалив эту заученную тираду, он подошёл к сержанту Петрушкиеву и попытался сорвать с его плеч погоны военнослужащего с эмблемой морского пехотинца Советской армии.
Горькая обида и злость закипели в душе бывалого разведчика-фронтовика, когда этот лейтенантишка стал срывать с его плеч армейские погоны. С трудом сдерживая клокочущую ярость, сержант Петрушкиев сквозь зубы промолвил: «Ах ты, крыса тыловая! У тебя на губах не обсохло материнское молоко! Ты не нюхал фронтового пороха! Эти погоны и награды я кровью заработал на фронте, защищая Родину!» В ответ лейтенантик трясущимися руками расстегнул кобуру и, вытащив пистолет, рукояткой наотмашь ударил сержанта по лицу, выбил передний зуб и рассёк надвое верхнюю губу. Сержант, выплюнув кровавый сгусток, прохрипел: «Ну и сволочь ты! Хуже фашиста!» – и применил боксёрский удар, от которого лейтенант рухнул на пол. Он лежал, не подавая признаков жизни.
Глядя на бездыханное тело, сержант подумал: «Теперь мне каюк! Не видать мне ни матери, ни отца, которые были так близко, всего лишь в нескольких километрах отсюда... И откуда только взялся этот лейтенантик на вокзале, чего он, как репей, пристал ко мне?..»
Между тем лейтенантик раскрыл рот и глотнул воздуха, слегка приподнял голову, затем с трудом поднялся и присел на стул за рабочим столом. Косо взглянув на сержанта, он начал звонить кому-то по телефону.
Вскоре в кабинет вошли два здоровых молодчика в форме МВД, подошли к сержанту, вытиравшему окровавленные губы, и скрутили ему руки, а лейтенантик начал срывать с его груди боевые награды, приговаривая: «Я тебя пошлю туда, куда Макар телят не гонял! Сгною живьём в колымских лагерях!»
Сержанта продержали в тёмной каталажке целую неделю, видимо, устанавливали его личность. А когда отпускали, ни воинских документов, ни боевых наград не вернули. На требование фронтовика вернуть их лейтенантик ответил: «Скажи спасибо, что мы выпустили тебя на свободу, а документы тебе не потребуются!»
С тех пор жила обида в душе старого солдата, воевавшего на западных фронтах и на Востоке.