ЛИТПРОЗЕКТОР
Александр УШАКОВ, ведущий научный сотрудник ИМЛИ РАН, руководитель группы изучения В.В. Маяковского
Ставка – жизнь: Владимир Маяковский и его круг / Перевод со шведского Аси Лавруши и Бенгта Янгфельдта. – М.: КоЛибри, 2009. – 640 с.: ил.
Книга шведского учёного Б. Янгфельдта «Ставка – жизнь. Маяковский и его круг» не только у специалистов, но и у широких слоёв читающей публики вызывает весьма не однозначное к себе отношение. Для одних это по-настоящему новаторская работа, намечающая контуры будущего маяковедения. Во всяком случае, так она представлена на обложке книги. Для других наиболее ценным в ней является её фактографическая оснащённость. Третьих не вполне устраивают методология исследования и трактовка образов Маяковского и ряда лиц из ближайшего окружения поэта.
Какие же образы Маяковского, людей, его окружавших, и, наконец, эпохи возникают у читателей после прочтения книги?
Одно из главных её достоинств – обилие фактических материалов, причём многое печатается впервые. Эти материалы определённым образом организованы. Как именно? Смысл и пафос работы Б. Янгфельдта – в анализе реальных явлений и фактов, имевших место в реальной жизни Маяковского – человека, поэта, свидетеля и участника больших и малых событий, происходивших в России. Но жизнь Маяковского, как известно, протекала не только на фоне исторических перемен. В ней имели место и не столь значительные, но весьма знаменательные, важные для поэта события.
Обо всём этом и о многом другом, в том числе – о любви Маяковского к разным женщинам, без чего слабо «стучал сердца выстывший мотор», конечно, говорится в книге Б. Янгфельдта. Причём он не рассказывает об этом впрямую, а представляет то или иное событие в жизни поэта путём точного подбора фактов и умелой их группировки. Он как бы выступает в роли составителя и комментатора фактов. Но в то же время Янгфельдт нередко использует форму изложения от первого лица, он ни в коей мере не уходит от собственных рассуждений и оценок.
Книга наполнена большим количеством персонажей. Это родные поэта и близкие ему люди, литераторы, политики, дипломаты, чекисты, военные. Об этом «круге» людей чуть позже.
Как же выглядят в книге её главные герои – Владимир Маяковский и Л.Ю. Брик? Показывая Маяковского в разных жизненных ситуациях – в литературных боях, в зарубежных поездках, во взаимоотношениях с любимыми женщинами, в первую очередь, конечно, с Лилей Брик и т.д., – Б. Янгфельдт стремится нарисовать его психологический портрет.В представлении широких слоёв читателей Маяковский в первую очередь – русский поэт, гениальный лирик, новатор в искусстве. Человек крепкий, уверенный в себе, знающий «что такое хорошо и что такое плохо», убеждённый защитник идей революционного преобразования мира.
К сожалению, анализ произведений поэта в книге весьма скудный, сводится, как правило, к традиционному пересказу содержания. Вот пример «анализира»: «Помимо сатирических и агитационных стихотворений, Маяковский пишет в 1916–1917 годах ещё одно крупное произведение – поэму «Война и мир». В этой поэме прежний, несколько примитивный взгляд на войну сменился экзистенциальным раздумьем о её безумии и ужасах. Вина коллективна, и поэт, Владимир Маяковский, не только козёл отпущения, но и сопричастный. Поэтому он лично просит прощения у человечества – может быть, раскаиваясь в тех пропагандистских преувеличениях, которые допускал в начале войны… Одновременно он видит зарю нового времени. В эти годы представление об обречённости старого мира было широко распространено, особенно среди писателей. Так же, как и в «Облаке», осознание универсальной уязвимости человека уравновешивается мессианским убеждением в рождении нового, более гармоничного миропорядка…»
Ну а где анализ стиля поэмы – её поэтического языка, композиции, метафорического строя, красоты гипербол, ритма, рифм? Обо всём этом автор даже не упоминает. Складывается впечатление, что
Б. Янгфельдт – по преимуществу фактовик, умеющий при помощи фактов воссоздать атмосферу и показать ключевые моменты психологического состояния личности. К сожалению, ему недостаёт умения анализировать текст Маяковского, не хватает широты взгляда на его художественное новаторство, не сводимое к авангардности в трактовке О.М. Брика. Основываясь на многочисленных свидетельствах очевидцев, Янгфельдт стремится выявить, скажем так, генетический код психологического состояния людей, предопределяющий во многом линию их жизненного поведения. В первую очередь авторский взгляд сфокусирован на психологической подоплёке поведения Маяковского и Лили Брик. В характере поэта высвечиваются черты, о которых раньше не принято было не только писать, но и открыто говорить.
Все без исключения очевидцы, наблюдавшие за поступками и перепадом настроений Маяковского, считают азарт одной из главных особенностей характера поэта («какая сила тебе согнёт шею человеческий азарт»). Это действительно так. Давно и всем было известно, что Маяковский самозабвенный спорщик и отчаянный игрок – в карты, в бильярд, в крикет, в домино, в маджонг. Но неуёмная азартность – лишь один из штрихов в психологическом портрете поэта. Подобно опытному следователю, Б. Янгфельдт пополняет и расширяет своё досье, в результате чего знакомые очертания облика поэта сильно меняются. Оказывается, он был мнительным и в то же время весьма бесцеремонным человеком, часто навязывавшим свою волю близким, друзьям и соратникам, он явно не умел выстраивать отношения с близкими ему (и даже любимыми им) женщинами. Исключением являлась Лиля Брик, записавшая в своём дневнике, что Володя – «тяжёлый, тяжёлый» человек. Трудно что-либо сказать по поводу этих свидетельств – лицам из ближайшего окружения поэта, бесспорно, виднее.
По мнению автора, наличие у поэта этих черт характера привело к резкому обострению конфликтных ситуаций, существовавших внутри ближайшего окружения, и вкупе с другими обстоятельствами (о них пойдёт речь в конце статьи) явилось одной из причин трагического конца поэта.
Этой трагедии не понять, и, если говорить откровенно, её, возможно, могло бы не быть, если бы не существовал сложнейший узел взаимоотношений Маяковского с Л.Ю. Брик. Как известно, у Маяковского было немало любовных увлечений, но только в трёх-четырёх случаях можно с уверенностью говорить о прочном любовном чувстве со стороны Маяковского. Имена этих женщин ныне хорошо известны, это – Лиля Брик, Татьяна Яковлева, Вероника Полонская и преданная ему Наталья Брюханенко. Однозначно – его чувства к Брик, многолетние, несомненно, сильные и прочные, но не дающие его душе спокойствия и уверенности, не идут ни в какое сравнение с тем, что он испытывал к другим женщинам. Обладая хорошим литературным вкусом, Л. Брик высоко ценила Маяковского как гениального поэта. Были годы, когда она была им сильно увлечена, но затем её любовное чувство сошло на нет. По существу, Брик никогда не любила Маяковского, но, будучи весьма тонким психологом, понимала силу своего почти гипнотического влияния на него. Она придумала своеобразный кодекс взаимоотношений мужей и жён, мужчин и женщин, в соответствии с которым и те и другие имели право открыто изменять друг другу, а вечерами обязательно быть в кругу семьи и открыто и откровенно обсуждать перипетии своих любовных свиданий. Такую раскрепощённость, а по существу распущенность, Маяковский не принимал, но под напором Лили вынужден был подчиняться правилам этой дикой любовной игры.
Автор книги довольно откровенно повествует (как обычно, в форме цитирования различных
документальных источников) о сексуальной стороне взаимоотношений Лили с мужчинами. Причём он не уходит от самых пикантных подробностей. Вот, например, одно из таких мест в книге. «Через два года, когда Лили готовилась к экзамену на аттестат зрелости, в её жизни снова появился учитель музыки Григорий Крейн, и они стали общаться… Однажды Крейн лишил Лили невинности – пока другая его подруга мыла посуду в соседней комнате. Когда Лили рассказала о своей беременности и намерении сохранить ребёнка, мать и тётушка в отчаянии потребовали, чтобы она сделала аборт… От беременности Лили избавил врач, знакомый Лилиного дяди… Когда врач предложил потом восстановить девственность, Лили наотрез отказалась. Однако мать умоляла, уверяя, что когда-нибудь Лили влюбится и захочет скрыть свой позор от будущего супруга. Несмотря на протесты дочери… операцию сделали. Лили отреагировала с привычной независимостью: после того как врач через два дня снял швы, она сразу бросилась в туалет, где снова лишила себя девственности, на этот раз пальцем».
Исповедующая принцип сексуальной свободы, совершенно лишённая чувства стыдливости и обладая обострённым половым любопытством, Лиля, уже будучи женой О.М. Брика, не раз посещала вместе с ним бордели – в Самарканде, в Париже. Однажды из-за своего почти патологического сексуального любопытства она оказалась в петербургском борделе вместе с двумя мужчинами... «Потом они продолжили вечер в ресторане, где выпили много вина. Лили опьянела и рассказала об их с Осипом приключениях в парижском борделе. Спутники предложили показать ей подобное заведение в Петрограде, и следующим утром она проснулась в комнате с огромной кроватью, зеркалом на потолке, коврами и задёрнутыми шторами – она провела ночь в знаменитом доме свиданий в Аптекарском переулке. Спешно вернувшись домой, она рассказала обо всём Осипу, который спокойно сказал, что ей нужно принять ванну и обо всём забыть».
Полностью поддерживая Б. Янгфельдта в его желании быть предельно откровенным в описании характера Лили Юрьевны, считаю тем не менее, что он порой переходит грань, отделяющую материал, предназначенный для научного исследования, от того, что может быть содержанием публикации в развлекательном издании. Сомнительные с точки зрения общепринятой морали вышеприведённые эпизоды, свидетельствующие не столько о сексуальной свободе, сколько о сексуальной распущенности одной из главных героинь книги, скорее, выглядели бы уместными не в научной работе, а в глянцевом журнале.
Автор касается также вопросов, весьма важных для понимания не только личности Лили Брик и жизни Маяковского, но и атмосферы, царящей во время встреч тех, кто входил в ближайшее окружение. Это вопросы о её (и О.М. Брика) работе в органах ВЧК и ОГПУ. Автор приводит немало фактов, подтверждённых документами, не просто о сотрудничестве, а именно о службе и того и другого в следственных органах.
Размеры «негатива» в отношении Л.Ю. Брик, приводимые в книге, весьма велики. В восприятии читателей возникает довольно яркий, но во многом неприглядный образ Л.Ю. Брик, в поведении которой немало явных и скрытых сомнительных моментов.
В полной мере это относится и к описанию лефовской тусовки, которая в названии книги обозначена более благожелательным словом «круг». Кроме Маяковского и, пожалуй, Романа Якобсона с О.М. Бриком, которому автор книги старается придать некую значительность, а ведь тот в действительности не имел веса в литературном процессе тех лет, все остальные члены лефовского содружества выглядят весьма невзрачно. Бесконечная игра в карты, выяснение отношений, розыгрыши друг друга, обсуждение амбициозных, но нереальных проектов и т.п.
В описании этих встреч Б. Янгфельдт не всегда и не во всём точен, поскольку не использует некоторые давно опубликованные мемуары, например Лавинской и др. По большому счёту, лефовские заседания и дружеские встречи оказались малопродуктивными.
Но Янгфельдт расставляет свои акценты. Что же, он имеет на это право. Нужно, однако, быть уверенным, что эти акценты не расходятся с реальностью. В этом плане также можно высказать ряд замечаний.
Намечая линию творческого развития Маяковского, автор полагает, что наиболее значимыми вехами в его наследии являются стихи и поэмы лирического характера. Причём к лирике он относит произведения, созданные исключительно под влиянием любовных чувств. Если принять, пусть даже чисто теоретически, позицию Б. Янгфельдта, то возникает вопрос: к какому типу лирики отнести произведения, для создания которых творческим стимулом были события социально-политической жизни общества? А это колоссальный пласт русской поэзии – от Г. Державина и А. Пушкина до Н. Заболоцкого и А. Ахматовой. Это – высочайшего художественного уровня гражданская лирика. И Маяковский – один из ярчайших её представителей. Б. Янгфельдт явно недопонимает своеобразие лиризма поэта, который питал не только произведения любовного плана, но и то, что называют гражданской лирикой.
Если думать, что эти произведения утратили в нынешних условиях свою художественную ценность, то образ поэта будет выглядеть сильно искажённым. Невозможно согласиться и с явной недооценкой автором лиро-эпической поэзии Маяковского, его драматургии, агитационно-просветительских стихов. Нелишне вспомнить, что сам поэт считал рекламу «нигде, кроме как в Моссельпроме» стихами высшей квалификации. Один только вред для искусства усматривает Б. Янгфельдт в теории «социального заказа». Применение этой теории к литературному творчеству, понимаемой в вульгарно-социологическом плане, ни к чему хорошему, разумеется, привести не может. Однако нелишне напомнить о случаях, когда чувства социальной ответственности того или иного автора совпадали с его творческим настроением.
Почему именно так расставлены в книге авторские акценты? Найти ответ на этот вопрос нетрудно, если внимательно вглядеться в то, какой видится Б. Янгфельдту общественно-политическая ситуация 20-х годов. По его мнению, импульсы, идущие от социальной действительности тех лет, деструктивно влияли на художественную культуру. Механизм постепенного умерщвления демократических свобод в советском обществе, особенно усилившегося в конце десятилетия, подмял и Маяковского. Б. Янгфельдт полагает, что поэт якобы ощущал на себе усиление этих тенденций. Отсюда оставался только один шаг до самоубийства… Автор обращает внимание и на психологическое состояние Маяковского, дискомфорт в душе которого был вызван не только общественно-политической ситуацией, но и обстоятельствами личного порядка – состояние сильнейшего стресса и чувство полнейшего одиночества, в которых он находился после серьёзных неудач в любви, разрывом с товарищами-лефовцами и т.д. Таким образом, Б. Янгфельдт в слегка подновлённом виде возрождает старую идею погубленного в результате социальных перемен великого поэта-лирика. Эта точка зрения, высказанная много десятилетий назад (в частности, Р. Якобсоном, Б. Пастернаком), в своё время вызвала довольно обоснованные возражения.
Итак, какую же книгу о Маяковском получил читатель? «Ставка – жизнь. Маяковский и его круг», обладая рядом несомненных достоинств, вводит в научный оборот обширные пласты новых фактов и документов и тем самым обогащает наши знания о поэте. К сожалению, некоторые базовые принципы, на которых строится исследование, не всегда и не в полной мере соответствуют историческому материалу, характеризующему развитие литературы и состояние общественной жизни в период 20-х годов. И то, как представлены в монографии литературный процесс, социальная действительность и сам поэт, далеко не во всём соответствует реальному положению дел в обществе и в искусстве.