Почему Владислав Ходасевич, родившийся в польско-еврейской семье, да ещё и крещённый в католичество, при гибели исторической России «уходит» именно в Пушкина? И даже дальше – в Державина. Не только же, чтобы «привить классическую розу к советскому дичку»? Ведь многомиллионными жертвами, гибелью своих несвятых поэтов и святых Новомучеников и Исповедников Россия оплатила ХХ век, «переварила коммунизм», по слову В. Распутина.
И сегодня, после очередной революции, глядя советские фильмы, разве не хочется повторить вслед за Георгием Ивановым: «Какие прекрасные лица, И как это было давно»? Потому что мысленно видишь уже эти лица в разломах рухнувшей большой когда-то страны и на полыхающих огнём и дымящихся кровью окраинах нынешней. Да и в самом сердце её. И вместе с Пушкиным – теперь уже неразлучно – имя выдающегося русского поэта и блистательного литературного критика Владислава Ходасевича, которому исполняется 125 лет. Окликающего нас именем Пушкина.
Есть о Ходасевиче одно общее место, собственно «биография», которую поэт выбрал себе сам. «Не матерью, но тульскою крестьянкой… я выкормлен». И в этих же дорогих строках о собственной кормилице он говорит про обретение «мучительного права» – любить и проклинать свою Родину. Так вот: вскормленный русской культурой, поэт никогда этим «правом проклинать» не воспользовался.
Но оставил загадку – загадку десятилетнего молчания в поэзии, до самой смерти. Молчания, которого бы устыдились многие издающие сегодня по десять книг ежегодно. Если бы имели эту возможность – устыдиться.
Продолжение темы