ПАМЯТЬ
В июне 2006-го ушёл из этого мира поэт, секретарь правления Союза писателей России, один из создателей ракетно-ядерного щита Отечества и ревностный публицист-защитник земли нашей Александр Борисович ДОРИН.
Не зря говорит народ: покуда живёшь, душа смертью богатеет. Не в смысле наживается, а в другом. В том, что ты здесь, оставаясь один, – всё хлипче, а они-то там – всё крепче. Да, так. Но ведь и ты – их памятью и молитвой – тоже крепче…
Вот только свет погасших окон в доме на Комсомольском уже не вернёшь. Борисыч (а именно так мы, сравнительно молодые писатели, называли Дорина) чуть-чуть не дожил до полной реабилитации дела всей своей жизни – возрождения ракетно-ядерных сил России. Но сделал всё, чтобы это произошло…
Думаю, это не будет разглашением «военной тайны» (всё равно не поймут), но Борисыч часто говорил: в основу противоракетного манёвра наших баллистических ракет я положил принципы русской лирики, абсолютно неподконтрольные всем возможным и невозможным системам ПРО.
Собственно этому, преодолению «всех возможных и невозможных систем ПРО» (в том числе информационных, загородивших горизонты нашей жизни), и посвятил свою, единственную жизнь Александр Дорин. В Союзе писателей России, как и до того в «оборонке», он колесил по просторам родины с тою лишь разницей, что раньше разыскивал улетевшие «не туда» при испытаниях боеголовки, а теперь напротив – прилетевшие «оттуда» или не долетевшие «туда» смыслы. Так и умер Борисыч – в дороге…
Именно это ещё при жизни Дорина отметил и оценил Вадим Кожинов, будучи уже «крёстным отцом» Рубцова, Кузнецова, Прасолова, да что там – целой плеяды певцов Руси второй половины ХХ века. Что-то братское, соприродное всему строю русской поэзии начиная с митрополита Иллариона и Пушкина видел вот в этих его стихах (написанных в разгар горбачёвской антиалкогольной кампании) Вадим Валерьянович:
Я не люблю непьющих мужиков,
Которые «ни-ни»,
пусть даже малость.
Мне кажется – в них что-то
поломалось,
Не воля это, их удел таков!
Не принимаю неприятья тонких вин –
Игры оттенков, запахов и вкуса –
Они произведения искусства
И капля солнцедобринки в крови!
Или с морозца, крякнув,
стопку водки русской!
Отведать сала, белого гриба,
Румяного с капустой пирога –
Всего, что испокон зовём «закуской»…
Не возбранишь с морозца
стопку водки русской!
И я хочу за дружеским столом
Быть рядом с тем,
кто к сердцу ближе,
Кто чувством меры не обижен
И чувством красоты не обделён!
…Есть что-то зловещее в оптике бытия: друг, удаляясь, становится всё резче и объёмнее, а ты уже ничего изменить не можешь. И здесь начинается одиночество. Оно не заканчивается даже тогда, когда понимаешь, что он теперь сидит за широким столом русской лирики с теми, «кто к сердцу ближе», и ждёт нас, оставшихся…