Возможно, текст Любимова – не более чем мистификация. Вот только сказка ложь, да в ней намёк. И эти намёки становятся всё более прозрачными. В 2015 году в обществе серьёзно обсуждаются инициативы не только о восстановлении памятника Ф.Э. Дзержинскому, но и о придании красному флагу СССР статуса государственного символа. Большинство граждан России положительно относится к Советскому Союзу. Это факт, с которым трудно спорить.
Некоторые публицисты и политики утверждают, что советская система носила национальный русский характер. Категорически с этим не согласен. Основатель Советской России, Ленин, – ученик Маркса. А Маркс появился на свет отнюдь не под русскими берёзами. Родина Маркса и его ближайшего единомышленника, Энгельса, – Германия. И марксизм для Германии, как и вообще для Запада, отнюдь не случайное явление. Наоборот, корнями он глубоко связан с философией и политической мыслью Запада. Те, кто учился в советской школе, помнят о трёх источниках марксизма: немецкая классическая философия, английская политическая экономия, французский утопический социализм.
Может, кто-то позабыл, что значит «утопический»? Утопия – название сказочного острова из произведения англичанина Томаса Мора «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии». Томас Мор в XVI веке был лордом-канцлером Англии. Иначе говоря, вторым после короля человеком. Какое же устройство государства британский вельможа считал наилучшим? Судите сами.
В Утопии нет частной собственности и денег. А это главный признак коммунистической экономики. Жители прекрасного острова живут в одинаковых городах. Как не вспомнить типовые советские микрорайоны, неотличимые в Москве и Ленинграде, Горьком и Владимире! Всё необходимое для жизни люди получают с общественных складов, причём каждый может брать столько, сколько ему нужно. В общем, «каждому – по потребностям». Это ли не коммунизм? Ещё яркий штрих: грязные и тяжёлые работы выполняются осуждёнными преступниками. Чем не «архипелаг ГУЛАГ»?
Подобных произведений в западной литературе множество. Их разбор дал в книге «Социализм как явление мировой истории» академик Игорь Шафаревич. В этом ряду и «Город Солнца» итальянца Кампанеллы, и «Закон свободы» англичанина Джерарда Уинстенли, и «История севарамбов» француза Дени Вераса. Можно продолжить перечисление. Как ни удивительно, на Западе как минимум с XVI века грезили о светлом социалистическом будущем (пусть его так и не называли), где должны быть общее имущество, уравнительное распределение продуктов, общественное воспитание детей.
Добавим, что в русской литературе как в допетровский период, так и в XVIII веке нет и намёка на подобные мечтания. Вот «Сон «Счастливое будущее» А.П. Сумарокова (1759). Автор побывал в «мечтательной стране». Там правит милостивый государь. То есть государственный строй – монархия. «За малейшие взятки лишается судья и чина своего, и своего имения». «Столько же права крестьянский имеет сын быть великим господином, сколько сын первого вельможи». Иначе говоря, есть и крестьяне, и вельможи. Но возможности их равны. Читаем далее. Игры на деньги хотя и не запрещены, но игроки презираются. Деньги, выходит, никто не отменял! Итак, Сумароков мечтает совсем не о «коммунизме».
Известность имел некогда утопический роман М.М. Щербатова «Путешествие в землю Офирскую». Земля Офирская – Россия будущего. Сразу скажем: деньги там в ходу. Наряду с мещанами и купцами есть и дворяне. Рабов нет.
А вот французы уже в XIX веке попытались воплотить идеи социализма на практике. В 1822 году Франсуа Мари Шарль Фурье написал двухтомный трактат, как должна быть устроена коммуна. Главное внимание уделил описанию фаланстера – огромного дома-дворца для общины («фаланги») из 1800 человек. В его центре – огромная столовая, библиотека, зимний сад. Есть студии, детские комнаты, мастерские.
Как ни странно, на прагматичном Западе находились люди, которые вкладывали деньги в реализацию этих мечтаний. И не только во Франции, но и в США. Правда, ни один фаланстер долго не просуществовал. Большинству людей собственный, пусть маленький, домик был милей коммуны-муравейника. Тем не менее недостатка в проповедниках подобных идей не было.
Призрак коммунизма действительно бродил по Европе – тут Маркс был абсолютно прав. И зерно марксизма упало на хорошо подготовленную почву. Причём сам Маркс отнюдь не был изгоем для европейской элиты – ни в XIX веке, ни теперь.
Среди его хороших знакомых – шотландский аристократ, член Британского парламента от партии тори Дэвид Уркхарт. Главная книга Маркса – «Капитал» – вызвала восхищение лорда Мильнера, влиятельного английского политика на рубеже XIX–ХХ веков. В XXI веке хвалебную биографию Маркса написал Жак Аттали, первый глава Европейского банка реконструкции и развития, один из творцов Единой Европы. Социалистические идеи нередко оказывались очень притягательными для высоколобых интеллектуалов практически во всех странах Европы. Вполне естественно, что модное европейское учение наконец приобрело приверженцев и в России. Произошло это в 1830-е годы.
Ученики Фурье и Сен-Симона,
Мы поклялись, что посвятим всю жизнь
Народу и его освобожденью,
Основою положим соцьялизм.
Так вспоминал о своей студенческой юности Николай Платонович Огарёв. Впрочем, увлечение социализмом охватывало тогда лишь студентов. Да и то нескольких (кружок Герцена и Огарёва). У русских интеллектуалов более зрелого возраста социализм вызвал явное неприятие. В 1830-е годы сен-симонистов и фурьеристов ядовито жалила «Северная пчела» Фаддея Булгарина, высмеивал «Телеграф» Н.А. Полевого и резко осуждал «Телескоп» Н.И. Надеждина. Интересно, что закадычный друг и единомышленник Огарёва Герцен, в молодые годы глубоко почитавший идеи Сен-Симона и Фурье, когда повзрослел, тоже стал их воспринимать скептически. Герцена в западном социализме насторожили явные черты того, что мы сейчас называем тоталитаризмом. «В широком, светлом фаланстере их тесновато», – писал Герцен в 1844 году. Ещё один пример подобного прозрения – Белинский. В 1841 году социализм для него – «идея идей», а в письмах 1847–1848 годов великий критик уже пренебрежительно, с раздражением отзывается о социалистах Запада.
А что же крестьяне? Ведь сколько чернил было потрачено на доказательство, что русский крестьянин – прирождённый социалист, что он испокон веков привык к общине и коллективному труду! Впрочем, немало бумаги исписали и для обоснования обратного. Однако лучший критерий истины – практика. В нашем распоряжении результаты двух опытов. Один провёл Огарёв, другой – М.В. Буташевич-Петрашевский, которого величают первым русским коммунистом. Оба решили воплотить идеи Фурье и Сен-Симона в жизнь. А поскольку и тот и другой являлись помещиками, то возможности для проведения коммунистического эксперимента у них были. В распоряжении Огарёва и Буташевича-Петрашевского имелись и земля, и люди – крепостные мужики, которых предстояло осчастливить.
Имение Буташевича-Петрашевского располагалось в Новоладожском уезде под Петербургом. В 1847 году коммунист-крепостник построил для своих крестьян просторный фаланстер, объяснив им все преимущества жизни в общем доме. Был назначен день переезда. Дальше слово самому Петрашевскому. Вот что он рассказал своему приятелю В.Р. Зотову: «Приезжаю рано утром и нахожу на месте моей фаланстерии одни обгорелые балки. В ночь они сожгли её со всем, что я выстроил и купил для них».
Таков же был финал начинания Н.П. Огарёва. Тот в 1848 году приобрёл Тальскую писчебумажную фабрику в Симбирской губернии вместе с приписанными к ней крепостными и вздумал «на разумных началах» организовать их быт. Рабочие долго терпели, но всё-таки в 1855 году фабрика «неожиданно сгорела».
Так что, ностальгируя о советском прошлом, давайте отделять мух от котлет. Как сказал один человек, «кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца. А у того, кто хочет его восстановления в прежнем виде, нет головы».
Фёдор СЕЛЕЗНЁВ, доктор исторических наук, НИЖНИЙ НОВГОРОД