Талантливый художник, педагог, отдавший сорок лет воспитанию молодёжи в Львовском институте декоративно-прикладного искусства и Белорусской государственной академии искусств. Одарённый теоретик, кандидат искусствоведения, занимающийся проблемами профессионального и народного творчества. Мастер, заложивший основу производства белорусского фарфора. Дизайнер, общественный деятель. Ветеран Великой Отечественной войны. Очень обаятельный, открытый человек. Это – Виктор ГАВРИЛОВ, который в нынешнем году отметил своё восьмидесятилетие.
Этот художник всегда стремился соединять творческий процесс с технологией. Многие его произведения можно рассматривать как экспериментальные. Ещё в дипломной работе «Свадебный сервиз», исполненной в технике зелёной потёчной поливы, художник добился необычайного изумрудного цвета, похожего на «холодный» огонь. Он создал уникальную палитру мозаики на креалиновой основе, в которой соединялось больше двух тысяч цветов с растяжкой до двадцати тонов каждого из них. Эта палитра давала возможность создавать вещи не только монументального, но и станкового живописно-миниатюрного направления. Цветные карандаши, изобретённые Виктором Гавриловым на основе гуммиарабика и пигментов подглазурных красок, позволили работать на керамической поверхности пастельной техникой. Все эти и многие другие технологические эксперименты публиковались в журнале «Декоративное искусство» и экспонировались на разных выставках.
В последние годы у Виктора Георгиевича появился интерес к архитектурной керамике, с помощью которой можно вводить специфические акценты в пространственную среду. Одновременно художник занимается «станковыми» формами, наиболее удачные декоративные тарелки, вазы, пласты, композиции можно было увидеть на персональной выставке в академии искусств.
– Давайте вспомним 1960-е годы. Для Беларуси это был момент становления декоративно-прикладного искусства. Создавалось отделение в театрально-художественном институте в Минске, куда приехали работать ваши учителя и коллеги Михаил Беляев и Тарас Порожняк.
– Задайте себе вопрос, почему в Беларуси именно в это время так ярко стало развиваться прикладное искусство? В 1961 году вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о переводе всего декоративно-прикладного искусства на промышленные рельсы. Это был мощный толчок «сверху», который заставил руководство республики принимать соответствующие меры.
Но не обошлось и без перегибов. Согласно постановлению в Союзе оставались только два больших вуза – в Москве и Ленинграде. Все остальные, в том числе и Белорусский театрально-художественный институт, закрывали свои станковые отделения и переходили на прикладное направление, чтобы обеспечить производство квалифицированными кадрами. И только благодаря стараниям старейших белорусских живописцев Евгения Зайцева и Ивана Ахремчика через некоторое время удалось вернуть в институт художественное отделение.
Так как в республике не было своих специалистов, способных научить керамике, гобелену, монументальным росписям, преподавать пригласили представителей знаменитой «львовской школы», среди которых был и я.
Когда мы приехали, нам было легко и комфортно. Нас принимали на всех уровнях руководства ЦК. А почему? Никто не знал, что такое промышленная керамика и в чём отличие мастеров декоративно-прикладного направления от гончаров, которые лепят горшки… Чтобы объяснить это, мы постоянно проводили конференции, на которых обязательно присутствовали члены правительства.
– Ещё до приезда в Минск вы поступили в аспирантуру Высшего художественно-промышленного училища (бывшее Строгановское) в Москве, изучали народное искусство Западной Украины. А вашим руководителем был знаменитый российский искусствовед Николай Соболев, которому тогда уже перевалило за восемьдесят. Как вам удавалось совмещать работу со сбором материалов для кандидатской диссертации?
– Я не только совмещал научную работу с производством, но ещё и преподавал в институте. И всё успевал. Был молодой, энергичный, хотел перевернуть мир. Помню, поехал в Москву на защиту диссертации. Сделал сотни планшетов, налепил множество маленьких аутентичных горшочков. Собрался совет из искусствоведов-теоретиков. Я им рассказал, что такое народная керамика. А в конце добавил: «А это вам на память». И подарил свои горшочки. Как они обрадовались, благодарили…
Это было только начало. В Белорусском союзе художников (тогда отделении Союза художников СССР) организовал секцию декоративно-прикладного искусства, в составе которой были как профессионалы, так и народные мастера. Это был единственно правильный путь, который позволял развиваться народному творчеству и на этом основании возводить надстройку профессионального искусства.
– Что вас вдохновило сделать в 1973 году первую в Беларуси выставку декоративно-прикладного и народного искусства?
– Дело в том, что мало кто понимал разницу между народным, самодеятельным и профессиональным творчеством. И тогда художник Владимир Стальмашонок пошёл к председателю президиума Верховного Совета БССР Ивану Климову. «Хотите, чтобы развивалось искусство, должны увидеть, что уже сделано в республике». И получил «добро» на выставку.
Много раз говорил и снова повторюсь: в искусстве многое зависит от отношения к нему со стороны властей. Вот живой пример. Выступаю на очередном съезде Союза художников, присутствует заместитель председателя Совмина Нина Снежкова. Предлагаю: почему бы не разрешить профессионалам работать на стеклянных, фарфоровых, текстильных заводах, почему бы не использовать предприятия как творческие лаборатории? Руководство отреагировало мгновенно: с этого времени мы могли ехать сами и направлять студентов на производство на практику по первому требованию.
Нам доверяли. Брестские и витебские предприятия привезли на выставку образцы своей продукции. А там – ни одного белорусского орнамента, всё больше турецкие и таджикские узоры. Людям нравится, но какое это имеет отношение к национальному искусству? Я отобрал из двух тысяч экспонатов два. Все взбунтовались: «Идём к Климову». А тот им в ответ: «Гаврилов смотрел? Смотрел. Сколько отобрал? Два? Всё остальное забирайте домой».
Выставка декоративно-прикладного и народного искусства открылась в Государственном художественном музее Беларуси и заняла все залы. Демонстрировались гончарные изделия, костюмы, стекло, вышивка, ткачество различных регионов. Всё, что было собрано, закупили. Свою задачу тогда мы выполнили – собрали и сохранили. И до сегодняшнего дня всё это богатство хранится в фондах Национального художественного музея. А вот отдельного музея декоративно-прикладного искусства до сих пор в республике не создано.
– Кроме народного искусства вы занимались и производственными проблемами Минского фарфорового завода?
– Из Львова меня пригласили на должность главного художника фарфорового завода. Что представляло собой это предприятие? Небольшой завод в старом здании, где делали керамические плитки, посуду, расписанную по российским образцам. Работали в основном мастера из России. Ассортимент был бедный, имел низкий эстетический уровень. Расписывали чайники и чашки «под натуру», крупными цветами. Покупателям нравилось, но что требовать от людей, которые ничего другого не видели! За два месяца я создал на заводе полноценную художественную лабораторию. Собрал коллектив единомышленников. Некоторое время отлаживал производство, занимал должность директора. За это время я получил больше знаний, чем за все прошедшие годы. Стал специалистом в промышленном процессе.
– Эта работа принесла вам уважение коллег, международный диплом «Фаэнцо» в Италии…
– Действительно, мы поменяли культуру промышленности в республике. Сначала мы раздели весь фарфор до белого цвета. Потом начали искать художественный образ. Ведь произведение можно «решить» и одной линией. Долго наши работы не нравились торговле, где привыкли к большим аляповатым цветам, а не к скромному конструктивизму. Скоро возникла ещё одна проблема: где найти деголь, специальную переводную картинку, которая наклеивается на фарфоровые изделия? Приобрести в Москве было неимоверно сложно, технология была «засекречена». Так продолжалось, пока мы не поехали в Германию и оттуда привезли оборудование для её производства. И теперь, столько лет спустя, наша деголь – лучшая на территории СНГ.
Мы дружили со всеми заводами Союза. Первые сделали вазочку для коньяка, московские коллеги удивились, даже позавидовали, но скоро ввели такую же форму и у себя. Это было дружеское соперничество. Мы стали принимать участие и в международных конкурсах. В Италии мы с художником Валерием Леоновичем получили дипломы «Фаэнцо» за авторские разработки сервизов. Даже попали в поездку по этой стране, организованную специально для художников-прикладников из Советского Союза. Мне хотелось привезти домой какой-нибудь бракованный черепок, чтобы показать итальянскую технологию студентам. «А что такое брак?» – спросили маститые мастера. «Ну, такой отбитый кусочек», – отвечаю. У нас в СССР в плане были записаны обязательные 8% брака. «Как такое может быть – черепок? Например, нам заказывают вазу. Гончар вручную делает форму, сгибает шейку, обжигает её в печи, расписывает и снова обжигает. Как может отбиться тут кусочек? Если только несчастный случай…»
– Сегодня высококвалифицированных специалистов, которых выпускает Белорусская академия искусств, тоже не спешат приглашать к сотрудничеству промышленные предприятия. Почему?
– Дизайнер неправильно понимает свою задачу. Покрасить сервиз в жёлтый или синий цвет на предприятии могут и без него. Художник должен знать, сколько глины требует производство одного чайника; как сделать, чтобы при наклоне с него не слетела крышка (раньше её, кстати, обвязывали обрезком ткани); как избавиться от дорогостоящего тройного обжига. Когда-то мы обжигали фарфоровые изделия один раз и сразу расписывали солями по утилю. У завода есть проблема с сырьём, которое надо закупать на Украине. Но почему бы не заменить его местной красной глиной и не разработать технологию изготовления из неё фарфора? Можно в целях экономии отказаться от многоцветности. И задача художника при этом – разработать оригинальную орнаментику. Дизайнер должен работать вместе с технологом, тогда можно найти реальное решение задачи.
– Это означает, что вы всё же учите студентов производству, несмотря на то, что сегодня в сознании людей закрепилось мнение: дизайн – это форма художественно-интеллектуального освоения мира.
– Есть вещи производственные, а есть художественные. Чашка может быть белой, чтобы показать особенности формы, и при этом красивой и утончённой, а может быть разрисованной, но при этом неудобной для употребления. К сожалению, сегодня большинство дизайнеров занялись 
украшением предметов, так называемым арт-дизайном. А настоящий дизайн – это умение создавать вещь своими руками от начала до конца с соблюдением технологии и придание ей художественной выразительности.
Наталья Шарангович названа победителем конкурса журналистских работ «Беларусь – Россия. Шаг в будущее» за 2007 год, проводимого под эгидой Постоянного Комитета Союзного государства. Поздравляем!