КНИЖНЫЙ 
РЯД
Ашот Аршакян. Свежий начальник. – М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, серия «Уроки русского», 2011. – 176 с. – 3500 экз.
Признак настоящего прозаика – умение написать хороший короткий рассказ. Который, например, слит в одно длинно-тянутое предложение. Или прочувствованно описывает скитания и гибель бродячей собаки. Или освещает проблемы строительного бизнеса в Москве, не прибегая к мату и поножовщине.
Все эти атрибуты литературного мастерства в достаточной мере представлены в книге Ашота Аршакяна «Свежий начальник». Впрочем, дебютный авторский сборник, вышедший в престижной издательской серии «Уроки русского», содержит нечто большее, чем простую сумму профессиональных качеств.
Наиболее востребованное сегодня свойство художественного текста – плотность смысла. Способность выразить мысль немногими словами, оставляющими достаточно места для послесловного и дословного. Жизнь человека в наше время не должна превышать 15 минут, пока читатель сутулится над страницами, находясь в метро по пути от съёмной квартиры до офиса. Мы устали от литературных маньяков, совсем не страшных по сравнению с действительностью. От вторичности бесконечных новаций формы и композиции, когда несчастные книжные звери уже близки к тому, чтобы пожрать самих себя. Устали напрягать память, отыскивая первоисточник в дебрях отсылок текста к другим текстам. Мы хотим всего-навсего услышать историю, без всяких эмоций, без политики и морализаторства, без языковых вывертов, без начала и счастливого конца. Такую историю, которая сразу изгладится из памяти, но оставит ощущение причастности к чему-то большому и важному, наполнив твоё существование смыслом.
Именно здесь – ключ к успеху Аршакяна. Он умеет объединить фантастическое и земное, трагическое и шутейное, и у него подобные слияния не выглядят чужеродными или искусственными. Произведения начинаются как бытовые драмы, а заканчиваются как магические сказки-притчи, поднимаясь до уровня философского обобщения.
Персонаж «Свежего начальника» – почти всегда безработный (или перебивающийся случайными заработками), несмотря на то что действие происходит в сытые нулевые. Перед нами человек, лишённый семьи, личных привязанностей, постоянного дома и надежды на будущее. Не в том смысле, что будущего у него нет (как раз наоборот: не в настоящем, так в ином мире существование продолжится), а потому, что в своей жизни он ничего не хочет менять, даже если одерживает в игре с судьбой мелкую победу.
Алогичность и равнодушие как отдельных людей, так и всего поколения перерастают у Аршакяна в образное средство, большее, чем просто литературный приём. Вот окончание рассказа «Ты сверлил. Козёл»: «Вернувшись с работы, хозяйка квартиры на шестом этаже обнаружила обгоревший труп Венедова.
Из соседнего подъезда рабочие выносили старую деревянную дверь, они заменили её на железную».
Такие маленькие приметы подспудного обновления, тут и там скрытые в текстах Аршакяна, заставляют верить, что будущее (лучшее или худшее) гораздо ближе, чем это может показаться героям нулевых.