Моё знакомство с Шукшиным случилось, когда он был, что называется, на пике славы. Речь именно о славе, а не просто популярности. После «Калины красной» имя известного писателя, актёра, режиссёра зазвучало по-новому. В народном отношении к Шукшину, кроме любви и почитания, возникло особое чувство, которое адресуют художникам по-настоящему редким, – чувство благодарности.
И вот в редакции фотохроники ТАСС мне предложили снять фотоочерк о Шукшине – моём кумире, книги которого читаны-перечитаны, а фильмы запечатлены в памяти едва ли не покадрово. И уже было известно, что Шукшин поглощён новым замыслом – впереди маячила интригующая постановка «Степана Разина».
На дворе – времена правления Брежнева, период истории, который принято считать спокойным, без рывков и прогресса. Жизнь русской деревни, которую Шукшин знал очень хорошо, не была в кромешном упадке, но и сельскохозяйственными рекордами не отличалась. И, мне кажется, Шукшин был вдохновлён не только идеей создания яркого художественного образа «крестьянского заступника», но и рассчитывал выступить против инерционной рутины, встряхнуть народ, заставить его задуматься о своей судьбе, настроить крестьянина на обустройство достойной деревенской жизни.
Конечно, трудно было не испытывать робости перед этой грандиозной личностью. Но с самой первой съёмки Василий Макарович проявил такую тактичность и простоту, что работалось мне легко, и постепенно у нас возникла если и не дружба, то, во всяком случае, нечто выходящее за рамки «рабочих отношений».
|
|
Дома у югославской стенки, ставшей «героиней» пьесы «Энергичные люди» |
|
|
С Сергеем Бондарчуком на рыбалке |
Первый день съёмки на квартире запомнился мне открытием: оказывается, два упрямца-правдолюба, Виктор Некрасов и Василий Шукшин, дружат и находятся в переписке. Когда Шукшин давал мне материалы, которые помогут составить текст, сопровождающий фотоочерк, попались письма из Парижа от Некрасова. Тогда у меня не нашлось на них времени, а недавно с огромным интересом прочитал замечательную книгу Алексея Варламова о Шукшине, где и познакомился с этой перепиской.
Вспоминаю, как ехали в Бронницы на служебной тассовской «Волге». Водитель Саша, наблюдая за знаменитыми пассажирами, поверить не мог, что везёт самого Шукшина. Уже в Бронницах он с «квадратными глазами» стал упрашивать, чтоб я сфотографировал его на память вместе с Шукшиным. Я передал просьбу, и Василий Макарович, снявшись с водителем, предложил: «Толя, давай и мы снимемся». Как будто почувствовал, что сам за себя я просить постесняюсь. Этот снимок был для меня лучшим подарком!
В Бронницах серьёзный писатель, маститый режиссёр превратился в простого, улыбчивого, доброго папу. Мне показалось, что, общаясь с дочками, больше внимания он уделял младшей, Оле, возможно, чувствуя именно в ней своё продолжение.
Впереди – командировка на Дон, где у Шукшина главная роль в фильме «Они сражались за Родину». Для Василия Макаровича эта работа была важна ещё и потому, что он мог приобрести необходимый опыт организации массовых батальных эпизодов, мастером которых по праву считался Сергей Бондарчук.
Перед выездом в командировку на съёмочную площадку картины «Они сражались за Родину» я случайно заметил в газетном киоске марку, на которой был изображён бородатый крестьянин, очень похожий на Разина. Не удержался, купил её и решил разыграть Шукшина, когда приеду в экспедицию…
Круг общения Василия Макаровича на съёмках был не слишком широк. В «группу Шукшина» входили актёры Алексей Ванин и Георгий Бурков. Так они втроём и встретили меня в посёлке Клетское – доброжелательно, с улыбками. Оживились в связи с появлением нового «члена команды». Поздоровались, я достал марку и говорю: «Вот, Василий Макарович, в честь фильма «Степан Разин» почта выпустила...» Реакция была – будто ребёнку досталась игрушка, о которой он мечтал годами. Шукшин бережно взял подарок, и в этот момент у меня мелькнуло «фотографическое наблюдение» – вот уникальное состояние моей «модели», неповторимо чистое, наивное лицо. Шукшин рассматривал «Разина» и приговаривал воодушевлённо, хотя и с некоторым сомнением: «Да неужто!..» Ну и мне, конечно, стало стыдно, ведь я как будто малое дитя обманул, и тут же пришлось давать задний ход, признаваться: это обычная марка из «Союзпечати». Но Шукшин и здесь удивил. Без всякой обиды, продолжая разглядывать бородатого мужика, он сказал: «А ведь похож! Может, действительно с Разина срисован!» И аккуратно положил мой розыгрыш в портмоне.
И вот – счастливые дни общения с Шукшиным. До сих пор корю себя, что не записывал, думал, всё сказанное сохранится в молодой голове – увы, остались только обрывки фраз да общее впечатление.
Оказавшись в «группе Шукшина», я следил за моим героем, искал возможности снять его подлинного, без «маски», которая защищала от назойливых и любопытных. В киногруппе он был всеобщим любимцем. Каждый пытался прислушаться, что он говорит, как реагирует, считая за честь попасть с ним вместе в объектив фотоаппарата. Шукшин подолгу беседовал с Бондарчуком – по поводу роли Лопахина, о съёмке очередного эпизода. Со стороны Сергея Фёдоровича было такое почтение, что и не угадаешь, кто из них режиссёр картины.
|
| С дочерью Ольгой в Бронницах |
|
|
Жена провожает Василия Макаровича в Волгоград |
Сегодня я всё чаще задумываюсь, а как бы Василий Макарович чувствовал себя в наше время, невольно представляю его в исторических обстоятельствах нынешней России. Как бы он отнёсся к изменениям в стране? Этого ли он хотел? Таких перемен? Думаю, нет. Наверняка написал бы очерк в стиле «Что с нами происходит?». По своему мировоззрению Василий Макарович был государственником, для него ничего не проходило теплохладно. Боль за Россию, за соотечественников – вот стержень его духовности.
Об этом и Валентин Распутин задумывался: «Какая-то невольная и незатухающая вина перед Шукшиным, стыд, сравнимый разве что со стыдом за несдержанные обещания. Что-то мы не сделали после Шукшина, что-то необходимое и важное, в чём-то, за что он бился, мы его не поддержали…»
На предыдущем юбилее Шукшина хорошо выступил Путин: «Как нам не хватает сегодня таких людей, как Шукшин!» Золотые слова, которые говорят ещё и о том, с какими серьёзными проблемами столкнулась Россия…
Снимая Шукшина на Дону, я никак не мог остановиться, поставить точку в очерке. Мне дали командировку на 3 дня, а заканчивалась вторая неделя. И всё-таки в один из вечеров я сказал Шукшину: «Закончил, уезжаю...» Меня удивило, да и польстило, наверное, что Василий Макарович растерялся, расстроился что ли.
– Да-а, – проговорил он, – значит, закончил?.. А у нас послезавтра интересный эпизод...
– Спасибо, Василий Макарович, за всё, спасибо за помощь.
– Подожди, – сказал он и убежал в свою каюту (съёмочная группа жила на теплоходе).
И вскоре принёс свою последнюю книгу «Беседы при ясной луне». Сделал дарственную запись и добавил: «Мы с тобой ещё на «Разине» поработаем...»
Анатолий Ковтун