После дождичка в пятницу открылся 31-й Московский международный кинофестиваль.
Без особой помпы, но премьерой российской ленты Павла Лунгина «Царь», заявив сразу о намерениях хозяев – представлять своё кино максимально широко. Что тут же и подтвердила конкурсная программа, в которой участвуют с новыми лентами Карен Шахназаров («Палата № 6»), Николай Досталь («Петя по дороге в царствие небесное»), Александр Прошкин («Чудо»). Украину представляет Кира Муратова («Мелодия для шарманки»). Крен в сторону отечественного кино на Московском фестивале наблюдается не первый год.
Фестиваль по-прежнему ищет своё лицо. В этом году наблюдаем очередное ужесточение критериев: объявлено, что в конкурсе должны быть прежде всего мировые премьеры. И надо признать, принцип этот выдерживается. По крайней мере, на мой взгляд, фестиваль может гордиться, что здесь пройдёт премьера фильма «Биби» иранского режиссёра Хассана Ектапанаха. Многие, возможно, помнят его картину «Джомех» (2000), получившую «Золотую камеру» в Канне. Она была в российском прокате. Другой принцип – разнообразие жанров и представленных регионов – тоже худо-бедно выдерживается. Есть фильм-нуар американца Ноа Бушела «Пропавший без вести», есть радикальный арт-хаус от корейца Цой Ви Ан (фильм «Сегодня и всегда»). Есть мелодрама с трагическим финалом и политическим подтекстом («Малая Москва» Вальдемара Кшистека), есть почти новогодняя сказка («С новым годом» австрийца Кристофа Шауба)… Наконец, не забыт даже традиционный японский театр кабуки (фильм Тосио Гото «Красота»)… Кроме того, нелишне добавить, что итальянец Габриэле Сальваторес (тот самый, кто снял культовую ленту «Нирвана»), иранец Хассан Ектапанах и японец Тосио Гото, жительница Украины Кира Муратова – фигуры очень заметные на мировой кинематографической сцене.
Да, российский фестиваль ориентирован не столько на международный рынок, сколько на российский и стран СНГ. Проблема не в этом, а в том, что с российским рынком кино дела не так лучезарны, как хотелось бы. Не говоря уж о том, что в том же Канне кинорынок и фестиваль идут параллельно, раскручивая друг друга. А у нас фестиваль – один в поле воин. Но из этого не следует, что теперь нужно от отчаяния «убицца ап стену», как пишут в блогах. У Московского фестиваля есть 50-летняя история, о которой нам напомнило открытие (только не спрашивайте, почему именно Дмитрий Дибров выбран в качестве близнеца-брата фестиваля, – вряд ли кто вразумительно ответит). У Московского фестиваля есть неплохая площадка – мультиплекс «Октябрь». Конечно, не фестивальный дворец, зато в центре и очень удобен для просмотров. У фестиваля есть зритель. Это завсегдатаи Канн, Берлина, Венеции могут качать головами – да, недотягиваем. Но именно на Московском фестивале, месяц спустя после Канн, наши зрители могут увидеть и ленты Ларса фон Триера, и Михаэля Ханеке, и потрясающую программу документального кино. Наконец, в фестивале есть потребность. Даже на программе вроде бы маргинальной – «Медиафорум», где показывают видеоарт со всего мира, залы полные.