Это он написал. С изысканностью: «Девичий стан, шелками схваченный, / В туманном движется окне...» И обречённостью: «Живи ещё хоть четверть века – / Всё будет так. Исхода нет...» И это он написал тоже. Жёстко, дерзко, бескомпромиссно: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию…» Потрясающе! Но это всё он – Александр Александрович Блок. Дворянский интеллигент до мозга костей. Внук ректора и сын профессора. Идеалист и романтик. Утончённый эстет. Первым услышавший музыку революции и записавший её стихами. В поэме «Двенадцать». В первые зимние недели 1918-го… Он был последним поэтом старой России. И первым поэтом новой страны. Он сумел перешагнуть через себя, модного поэта-символиста. И стал великим поэтом-гражданином. Тонкий, умный, трагичный, он поднялся над пошлостью, мещанством, примитивизмом и аполитичностью жизни. И поднял за собой очень и очень многих…
Это странная поэма. Туманная поэма. И одновременно понятная и ясная. Как и «Чёрный вечер. Белый снег...». Чёрно-белое произведение. Чёрно-белый стих. Чёрно-белое полотно. Чёрно-белая музыка по чёрно-белым клавишам. От частушек до марша. И до гимна новой страны. Кинематографичное, как чёрно-белое кино. Когда цветной аккорд только в конце. Как у Эйзенштейна – взрывом красный флаг... И это не случайно. Двухцветная поэма. Как и наш мир. Чёрно-белый. Где лишь добро и зло. Остальное – нюансы и оттенки. Такого чёрного и белого, такого злого и доброго мира. И через двенадцать глав идут двенадцать красноармейцев. Как двенадцать апостолов. Несут новую правду в новый мир. А впереди – Иисус Христос. Среди бойцов… Так когда-то было разрушено язычество. И поэма – символичный намёк на новую религию. И в эту религию веришь. Как веришь и Александру Блоку.
Уже в 1920-х годах поэму перевели и издали в США, Англии, Франции, Германии, Голландии, Чехии, Болгарии... Русские сторонники старого режима сразу же возненавидели Блока и его «Двенадцать». После крушения советской власти его возненавидели повторно. Революцию исключили из истории – не подходила по историческим догмам. Блока практически исключили из литературы – не подходил по догмам литературным. Неужели эти «ликвидаторы» оказались ближе к исторической правде? И Блок ошибался? Как и Маяковский, Алексей Толстой, Есенин, Тимирязев, Павлов, Герберт Уэллс, Джон Рид, Бернард Шоу, Чарли Чаплин?.. И этот список гениев – не на один том. И все, оказывается, ошибались?! А «заклятые друзья» Блока – Мережковский с Гиппиус – нет? Они быстро перебрались за кордон и в итоге бросились в объятия Муссолини и Гитлера. Рассуждая на немецком радио о «подвиге, взятом на себя Германией в святом крестовом походе против большевизма»… Реформаторы 90-х тоже не ошибались?.. Впрочем, история вряд ли запомнит их имена. У истории своих достойных имён предостаточно. К тому же, как это ни волшебно звучит, она всё расставляет на свои места. И всех. И места эти распределены с точностью. Исторической. У нас сегодня вновь всё повторяется. Вновь голосят, что нельзя и не модно дружить с властью. Правда, не уточняют – с властью, которая наконец-то стала прищемлять хвосты сытым и богатым. Хотя с властью 90-х, которая горой стояла за сытых и богатых, они прекрасно дружили с утра до вечера.
И опять идут двенадцать. Как и тогда, 105 лет назад. Куда они идут, ведомые Христом? Какие ещё испытания их ждут? За такое простое и такое справедливое желание – единого счастья для всех. Какая голгофа, какое распятие, какая клевета и какие плевки? И какая бездна?.. Ответ на этот вопрос, пожалуй, уже дала Библия. Ответ на этот вопрос по-своему дал и Александр Александрович Блок. Век и пять лет назад ударив во все колокола