Анфиса Третьякова,
Симферополь
* * *
Всё будет гораздо проще:
Ярким, солнечным днём
После бессонной ночи
Мы навсегда уснём.
Ты – у неё на коленях,
Я – у него на руках.
Все мои стихотворения
Будут в учебниках.
Всё будет гораздо лучше
После того как мы,
Самые невезучие,
Не доживём до зимы.
Не доживём до зимы,
Так и уснув во сне.
Лишь оттого, что мы
Предпочли осень весне.
Сергей Олейник,
Керчь
* * *
Я благородный сыр
С голубой плесенью.
Мой голубой мир
Стал в упаковке тесен мне.
И я обнял лежащий рядом
На прилавке творог
И рассказал ему,
Как он мне стал дорог.
И пусть не дорог он
Как я по стоимости,
Сказал ему,
Что мой стиль голубой
В отличие от его простецкого
Не играет никакой роли.
Ведь по сути,
Из одного теста мы –
Из молока коровьего.
А творог ответил,
Что из-за моего
надменного вида
Считал меня гнидой
И был в обиде,
Но теперь мы друзья.
И мне,
Сыру с голубой плесенью,
Стало на душе
Так легко и весело…
Сергей Татаринов,
Евпатория
Lyrix
Белый лист, пера касание.
В упоении приник!
Ты – моё чистописание.
Я – прилежный ученик!
Вывожу дрожащей прописью
Слов причудливую вязь.
Быть счастливым
в одиночестве –
Непростительная блажь!
За ошибок строй неистовый
Бьёт судьба в сердцах под дых.
Расставанья с болью втиснуты
Между частых запятых.
Кто решил за нас, вновь избранных,
Слитых в сплав на небесах,
Что война уже проиграна
На расчерченных полях?
Что не будем, взявшись за руки,
Пламенеть одной звездой,
Маяком, манящим к заводи,
Над чернильной пустотой!
Но в иных мирах прописаны,
Повторяя всё опять,
Будем вместе перелистывать
Жизни общую тетрадь!
Данила Свистопляс,
Симферополь
Человек и птица
То ли от постигшего бессилья,
То ли от навязчивых идей,
Птица счастья подрезает крылья,
Чтобы стать похожей на людей...
Перьев тёмно-синие обрезки
Сквозь окно порхают на кровать,
Где тихонько спит у занавески
Человек, мечтающий летать...
По-людски постриженная птица
Долго приучается не петь,
Учится старательно трудиться
И на небо больше не смотреть!
Человек во власти вдохновенья,
Окрылённый подлинной мечтой,
Мастерит ловушку сновидений
Из прекрасных перьев птицы той...
А она на свет выходит редко,
Делает карьеру, чтоб потом
Взять в кредит двухкомнатную клетку,
По-людски её назвавши «дом»...
Человек во сне расправил руки,
Резко оттолкнулся от земли,
И теперь, наперекор науке,
Он парит в заоблачной дали!
В сером полушубке птица счастья
Ходит незаметно тут и там...
В этой жизни каждому воздастся
По его поступкам и мечтам...
Каждому воздастся по заботам,
Каждый станет лучше и мудрей...
Человек летает самолётом,
А у птицы – всё, как у людей...
Светлана Закирьянова,
Севастополь
В тени
Втяни
Воздух смелее,
В тени
Спрячься усердно,
Ведь скопищем хищных созвездий
Разрезано сердце Вселенной.
На нас
Капает небо.
Запас
Слов исчерпаем.
Рассвета крикливая стая
Ночь медленно пьёт, исчезая.
Без сна
Прожигаем неделю,
И бездна
Нам в спины смеётся.
Дельфинии гибкие клины
В морях твоего беспокойства..
В морях моего безрассудства…
Втяни же,
Дыши напоследок!
Со светом
уменьшится чувство
До угольных точек горелых.
Елена Власова,
Керчь
* * *
Я отрекаюсь от того, что важно,
Лечусь подорожником.
Художника обидеть может каждый,
Хана художникам.
Выкуриваю полезное из организма
Из личного сердца.
Язык, заражённый болтулизмом,
С множеством специй.
Руки тяжёлые, как из металла,
Хватают скользкие вены.
Всего, что нам важно, как будто –
навалом,
Как во рту эпилептика – пены.
Обелиск моей славы покоится
Там, где Атлантида,
Бог всё видит, Святая Троица, –
Вот обида.
Я хулиганка в душе, мне так важно
Жить под прицелом дула
из-под подорожника.
Художника обидеть может каждый,
Хана художникам.
Ольга Инина,
Симферополь
Как звёзды в августе ярки
Как звёзды в августе ярки,
Под ними не уснуть.
Созвездия, как маяки,
Зовут нас в дальний путь.
Проходит звёздный небосвод
Сквозь времени спираль.
Судьба готовит нам поход
В заоблачную даль.
Не нужно тысячи дорог,
Достаточно одной!
Ведёт нас вверх единорог
Извилистой тропой.
Ночь одевает небеса
В свой бархатный наряд.
Лишь тот, кто верит в чудеса,
Не повернёт назад!
Олег Андреев,
Феодосия
Южная ночь
Тайный зов, неизречённая тоска
Вечно вдаль куда-то гонит облака,
Заставляя плыть по небу на закат –
За седой Солхат.
Облака, как сны, уходят навсегда.
В небе призрачных вершин встаёт гряда
И немым виденьем исчезает прочь.
Тихо сходит ночь…
Там, на набережной, музыка и гам –
Феодосия гуляет по ночам.
Только Старый город спит и видит сны
Ветхой старины.
А вдали, над морем, из-за маяка,
Призрачна, торжественно-легка,
Поднимается, как дух морского дна,
Красная луна.
Всюду – россыпи задумчивых огней.
К небу тянутся громады тополей
И тоскуют, что не слышат никогда,
Как звучит звезда.
Алекс Каспер,
Керчь
* * *
День закрывает свои зеркальные веки,
Этим вечером сгущаются тучи над ними.
День становится безмолвным человеком
С пальцами тёплыми, но тёмно-синими.
Он не топчется, он шагает куда-то,
Потерянный, но всё-таки чей-то. Нет,
Оставаться на месте чревато...
Движется ночь, в кармане у неё пистолет.
Он докурит сигарету, и туман исчезнет,
Снимет ботинки, облегчённо вздохнёт
Без всяких упреков и грубых претензий.
Он знает, что жив и что
безнадёжно умрёт,
Что спрячется в календарной клетке.
Сейчас он смотрит в глаза всем
и каждому.
Ночь стреляет непростительно метко,
Как и любовь, задевает жизненно важное.
День сморщится и тут же откроет глаза.
Нет, не сбежит, он дождётся ночную
смерть.
Чувство, как будто ты должен
что-то сказать,
Но рта не хватает, да и желания нет.
Где-то ветер растягивает маленькую
волну,
Где-то Бог даёт двусмысленный ответ.
День раскрывает ладони, смотря на луну,
Выстрел, холодная ночь, и снова рассвет.