Герман Титов,
Санкт-Петербург
* * *
Красота в деснице Твоей,
И вся жажда моя – Твоя.
Просто небо ещё налей,
Ты же знаешь, где здесь края.
Ты же помнишь, откуда свет,
Да Ты сам и есть этот свет.
И когда оправданья нет,
Ты во тьме покажешь ответ.
Эта капля станет звездой
В золотой каддийской ночи,
Нашей веры символ простой,
Как прозябший пламень свечи.
Так гранитный ветер Невы
Разрушает времени клеть.
Это горсть Твоей синевы,
Это больше, чем жизнь и смерть.
Елена Павлова,
Москва
История одной жизни
В пространстве лазурном
уже растворились друзья,
Там нет ни сезонов, ни цвета,
ни звуков, ни фальши,
А здесь по земному пути
пролегла колея,
Вослед уходящим
гремят похоронные марши…
В заоблачный край
там, где нет ни чужих, ни своих,
Где для эсэмэсок
пока недоступная зона,
В назначенных сроках
родных от себя отпустив,
Привычно ещё ожидаем
сигнал телефонный…
Нам кажется знаком
прилипший к окну мотылёк,
Скрип высохшей двери
и крик пролетающей птицы…
Уже не вернуть, кто ступил
за прозрачный порог,
И только во сне нам являются
близкие лица.
Но мир и без нас многогранен,
красив, многолик,
Всё так же рожденье ведёт нас
до пиршества тризны.
Во время ремонта найдут
пожелтевший дневник
И вслух прочитают
историю пройденной жизни…
Ольга Мигунова,
Москва
Память о прошлом
Я что-то в глазах твоих карих нашла
И в них словно в море купалась.
И то, что с тобою я рядом пошла,
Нисколько сейчас я не каюсь.
Не буду тебя ревновать никогда
Ни к близким своим, ни к подруге.
Смогла я с тобою счастливее стать
Всех женщин в округе.
Услышав шаги, я к двери подбегу,
Как будто тебе я открою.
Сдержать свои чувства никак не могу
Порою, порою…
Не хочется песни весёлые петь
И листьями в вальсе кружиться.
Любимый-родной,
Я могла на тебя во всём положиться…
Нина Попова,
Москва
Родная речь
Слов чужачьих вычурных дороже
Мне простые русские слова.
Пусть они и спрашивают строже –
Правда в них немеркнуще права.
В слове то, что испокон хранила
Русская мятежная душа,
Что ей было свято, было мило,
Чем она от веку хороша.
То, что доверяла русским песням
По-над Волгой, матушкой-рекой,
Чем в годину горькую по весям
Поднимала в бой сыновий строй.
Звень-частушкой искры высекало
Под лихой каблучный перепляс...
Острой гранью слово полыхало,
Самоцветным становясь тотчас.
Да, порой насмешливы, ершисты –
На мякине их не проведёшь:
Истина не шибко-то речиста,
Но не уживается в них ложь!
На погляд бывают неприметны,
Но едва вглядишься в глубину –
Столько доброты и столько света! –
Любо станет сердцу и уму.
Жаль, что мы порой цены не знаем
Этому богатству русских слов...
В пояс поклонюсь родному краю
За певучий обережный зов!
Сергей Трушников,
Пермь
Сны
...Я был сержантом-пехотинцем,
и мне всё это невнове,
не оттого ли снится, снится,
что я на нынешней войне,
в атаку поднятый комбригом,
бегу, стреляю... Ранен в ногу:
от боли задохнулся криком.
Ползу. Молюсь, взывая к Богу.
...Проснуться бы, не видеть сны.
Но как оставить поле боя,
где бьются наши пацаны
и гибнут, жертвуя собою?!
Им жить и жить, а я, поживший,
огнём прикрыть ребят не смог,
давно для военкомов бывший,
поскольку слеп и хромоног.
Осталось только в снах в атаку
бежать и падать на бегу,
и горько по солдатам плакать,
кровь оставляя на снегу.
Ирина Пичугина,
Шебекино, Белгородская область
К 14 июня 2024 года
Сирены вопль
Стесняет дух…
Рвануло
Вниз и ввысь!
Куски бетона, словно пух,
Вспорхнули… улеглись.
И ты под тяжестью угас,
Сознанье потерял,
Успев подумать под конец:
– Ну, всё... Кажись, пропал...
Очнулся, давит мир на грудь…
Саднит, темно кругом…
Тебе ни охнуть, ни вздохнуть,
Беда накрыла дом!
– Я умер? Вроде нет пока…
Тут боль застлала ум,
Горит огнём твоя рука…
– Постой, я слышу шум!
Стучат,
кричат,
Зовут впотьмах…
Ответить нету сил.
– Да будет проклят он в веках,
Кто дом мой развалил…
Кто HIMARS в кухню мне послал,
Кто злобой исходил,
Кто «на гиляку» мне кричал,
А раньше другом был…
Как жизнь, ребята, коротка…
Не ухом вдруг, душой
Ты слышишь крик:
– …торчит рука!
Смотри, да он живой!
Лариса Куриленко,
Белгород
Убежище
Морщины наши – те же трещины.
Зарубки зим, пометки лет.
Вот в надцатое Благовещение –
На все предчувствия ответ.
И мы, спасаясь от опасности,
Нависшей в воздухе весны,
В неоговоренной согласности
Желали прочности стены.
И две коляски как-то втиснулись.
В одной – поживший инвалид,
В другой – младенец.
Люди сдвинулись.
Ужались, сузились. Дрожит
Сирены голос раздирающий.
Он всех привёл в бетонный храм.
Плечо к плечу стоят товарищи.
Не по несчастью – по глазам.
Сосредоточенным, участливым,
Всех возрастов – и стар, и мал,
И каждый чувствовал –
мы счастливы,
Ведь каждый жизнь свою спасал.
И две коляски как-то втиснулись...
Спадал опасности накал.
В проёме свет. К нему все двинулись,
И лишь младенец тихо спал.
На выходе от света щурились.
Приобретали, не кляня,
Морщины, лёгкую ссутуленность –
Зарубки лет, пометки дня.
Вера Кобзарь,
Белгород
Город
День угасающий
гулкими взрывами вспорот,
Радостный мир –
за далёкой незримою гранью,
Пух тополей укрывает
израненный город,
Словно бинтами врачует
кровавые раны.
Не верю, не верю тому,
что я слышу и вижу, –
На детской площадке
зияют разрывов воронки,
Как же, мой город, нам выстоять,
как же нам выжить?
Прошлая жизнь – словно горький
обман фотоплёнки.
Серую тьму раздвигают
зарницы рассвета,
И, как ни странно, в окошке
ребёнок смеётся –
Это рождение новой надежды
ответной:
Город мой жив, пусть изранен,
но он не сдаётся!
Людмила Неженцева,
с. Беловское, Белгородская область
Это наши герои
Это наши солдаты, наша
гордость и сила!
Как бы жизнь их ни била,
Как бы смерть ни косила,
Это наши солдаты – дорогие ребята,
И сегодня над ними
криком небо распято.
Собираются в стаи
птицы вечной печали
И летят прямо в небо, обгоняя ветра.
Память раненой птицей
в наши души стучится,
И опять нам не спится до утра, до утра.
И опять не уснуть нам,
не уснуть до утра.
Там, где Бог, там и правда.
Там, где свет, – там и милость.
Дай, Господь, чтобы с ними
ничего не случилось.
Чтоб спалось им спокойно
и не знать горьких будней.
А мы будем их помнить,
никогда не забудем!
Это наши солдаты –
честь и совесть отчизны!
Что за нас не жалели
своей собственной жизни.
Светят мирные звёзды
над родимой землёю.
Это наша Победа! Это наши герои!
Слава русским солдатам,
настоящим героям!
Мы о них вспоминаем с болью в сердце
и – стоя!..
Евгений Харитонов,
Белгород
СВО глазами белгородца
Два года не ведаем сна и покоя...
Уснёшь ли, когда рядом с домом бои?
Атаки на город по матушке кроя,
Сидим, притаившись, как те воробьи.
Колотится сердце, вздуваются вены,
Заметив на небе белёсый надрез.
И стало привычным под звуки сирены
От смерти бежать
в незнакомый подъезд.
За счастье увидеть от уха до уха
Улыбки на лицах друзей и родных.
Но мы, белгородцы, не падаем духом,
Хоть нет от обстрелов у нас выходных.
Какие б ещё ни обрушились беды,
Мы вынесем их, как бывало не раз!
И в день неизбежно грядущей Победы
Не скроем промокших от радости глаз.
Никита Брагин,
Москва
* * *
На электричку из Алабина в Москву
спешить просёлком
сквозь берёзовую рощу,
всё узнавая – и репей, и мураву,
запоминая всё пронзительней
и проще,
как в детской памяти,
где счастью нет конца.
Ах, лето красное в ромашковом уборе,
смеёшься ты, не веря ни беде, ни горю.
Я узнаю в чертах любимого лица
тебя – и смотришь ты
прозрачно и наивно,
как этот вечер тихий,
как листва берёз,
чуть-чуть желтеющая,
как приметы ливня
на травах, и тропинка,
и туманный плёс,
открывшийся с моста –
покоем и призывом –
приди, зажги костёр, на воду погляди,
взгляни на облака
в закатных переливах;
подумай о любви, о том, что впереди,
за этой ночью, этим летом,
этим счастьем,
и радуйся, и пусть неспешно и светло
душа твоя поёт, распахнутая настежь,
как в сонный сад окно,
как в небе высоко
сквозь облачную темень
лунная дорога…
Ах, лето красное,
продлись ещё немного!
Сусанна Шерстяк,
Донецк, ДНР
Корзина с розами, что весит четверть пуда...
Виктору Михалёву посвящаю
Корзина с розами,
Что весит четверть пуда, –
И блеском хрусталя цветы сверкают.
Как появилось это чудо? И откуда?
Кому сегодня царский дар вручают?
Не просто из металла – из снарядов
Их выковал кузнец донецкий
Виктор.
Он собирал остатки тех,
что далеко, и тех, что рядом, –
О, сколько ими здесь людей убито!
Они несли нам смерть и разрушенье,
Проклятья тем,
кто русскими зовётся,
А Виктор Михалёв
из них создал творенье,
Где каждый лепесток
любовью отзовётся,
И на Международном фестивале
Вручил «букет» Иосифу Кобзону.
Все зрители торжественно вставали,
И Дух Святой витал
в непокорённой «зоне».
Аплодисменты, все кричали «Браво!»
Вадиму Писареву и танцовщикам.
Кобзон всё кланялся налево
и направо,
Стекали слёзы по его щекам.
А Виктор Михалёв сам пламенел,
как роза,
От скромности, а может быть,
от счастья,
Что вопреки войне,
«укроповским» угрозам
Есть этот праздник
и что он к нему причастен.
Александр Раткевич,
Полоцк, Республика Беларусь
Комета
Соткан плед зари из пряжи
алых солнечных лучей.
Льётся мгла из лунной чаши
на мерцающий ручей.
Ветер в шапке-невидимке
к листьям ластится щекой.
Сад в объятьях сонной дымки
ароматен, как левкой.
Слышу звёзд сердцебиенье
в зёрнах хлебной полосы.
Вижу в небе отраженье
серебрящейся росы.
Тишь врастает в шорох тленный,
разум – в чувства, зренье – в слух.
Всё в ночи, как во Вселенной,
во единый слито дух.
Только тайная комета,
словно чары льющий бес,
бритвой блещущего света
разрезает плоть небес.
Василиса Ковалёва,
Кострома
Унесённый ураганом
Унесённый ураганом,
Закружённый вьюгой снежной,
В этом мире очень странном,
Несусветном, неизбежном
Не успеет оглянуться –
Только пепел и молчанье
Да луны пустое блюдце
На ближайшем расстоянье.
Может, он хотел быть другом –
Улыбнуться и обняться.
Но ведь ветер, но ведь вьюга,
Даже и не попрощаться.
Даже дождь уже не смоет –
Просто было слишком много.
Где-то рядом волки воют:
Им и в стае одиноко.