Борис Евсеев, писатель
Только что минула 247‑я годовщина со дня основания Херсона. Не за горами – 250‑летие. Сможем ли мы отпраздновать день этот в самом городе, а не где-то за его пределами? Очень хочется верить. Но пока страшные вести доносят осенние ветерки из города, отданного киевскими властями на глум и поругание русоедам-русофагам. Порождённые европейской тьмой ещё в середине ХIХ века, эти последние уже тогда были подцеплены на волчий крюк («Вольфсангель») алчным германским умом и злонамеренно объединены в устойчивое понятие: Russophagie. По скупо поступающим сведениям, положение в Херсоне близко к этнической катастрофе и полному крушению христианской морали. Кажется, ещё год-два – и сбудется пророчество светлейшего князя Таврического...
Песок и саранча
В 50‑х годах прошлого века в ясную безветренную погоду в Херсоне, у дома, где жил когда-то генералиссимус Суворов, сиживал на приступке слепой старик. Когда рядом с ним кто-нибудь останавливался, старик начинал говорить. Он не клянчил денег, не просил налить стаканчик, просто хотел, чтобы его выслушали. Однажды, пока мой отец беседовал с директором местного театра, я подошёл ближе, чтобы получше расслышать: о чём старик, говоривший и одновременно гладивший свою собаку, рассказывает приезжему в полузимней, нелепой для южного города одежде. Слепой меня учуял, стал гнать:
– Иди, иди, рано тебе про прежние времена знать. Ещё в школу не ходишь, а нос суёшь.
Я не ушёл. Тогда старик сказал: «Ну, раз остался, – слушай».
– ... Григорий свет-Потёмкин, – продолжал слепой втолковывать приезжему, – про Херсон сказал так: «Месту сему пусту не быть. Сажайте акации, тополя, изготовляйте детей, их тоже на горшки сажайте, нежный кал из-под детей вынимайте, им удобряйте землю. И будет вокруг зелено до той поры, покуда вслед за тучами саранчи не налетит на город песок. Будет тот песок жечь сильней огня, дырявить проворней пуль, рвать воздух на куски бестрепетней ядер! И тогда я встану из гроба в полный рост. А как наметёт мне песка по горло, захотят и прах, и дух мой истребить. Да только не бывать этому. Покуда дух мой жив – будет жив и город...» – так говорил светлейший. Ещё и про саранчу добавил: «Саранча в стае сиречь бездна. Саранча и песок – две бездны сразу!»
Старик умолк, я вырос, стал рыться в архивах, библиотеках, воссоздавал прошлое, припоминал будущее. Про вредоносность саранчи знал я ещё в детстве. Сизо-бурые облака этой гнуси видел в степи не раз. Теперь знаю другое: «Из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть…» – так в Откровении Иоанна Богослова. Православие разъясняет: саранча появляется из дыма, а дым происходит из бездны. Так думал и Потёмкин. Поэтому в образе саранчи нужно усматривать не только природные процессы, но и дьявольский замысел: затмить солнце, оставить на земле после себя мёртвое царство.
Во времена Потёмкина саранчу ненавидели, боялись, предлагали вытаптывать полками, армиями. Откуда такой страх перед саранчой? Он не только из прошлого. Он – из будущего. Полчища саранчи и полчища песка – символы войны и бездны. Победитель турок и подстрекавших их европейцев Потёмкин появление саранчи с человеческими, сорочьими и собачьими головами, саранчи, издающей в полёте характерный для нынешних коптеров бреюще-скрипучий звук, предсказал ясно. И вот уже раздирают небо сперва летевшие на город, а теперь летящие из города на Херсонский край турецкие «Байрактары», тайваньские «Тэнь-юни», израильские «Гарпии», американо-франко-германские сеющие смерть ракеты. Это и есть сегодняшняя предапокалиптическая «саранча из дыма». Правда, вослед ей приходит не страх, а понимание: саранчу и песок нельзя истребить лазерным лучом или другим оружием – нужна сила духа.
Город-призрак, или «Полюбовник Патьомкiн»
Помните гоголевскую «Ночь перед Рождеством»?
– Это царь? – спросил кузнец одного из запорожцев.
– Куда тебе царь! Это сам Потёмкин, – отвечал тот...
Чем же ответили позднейшие времена страстно-царственному основателю города? А вот чем: сегодня основанный им Херсон – город-призрак, облепленный по краям рваным туманцем толпящихся перед уходом на небо душ. Не лучше чувствовал себя светлейший и сто лет назад. Судьба и его захоронения, и его памятника сложилась трагически. После революции 1917 года петлюровцы статую Потёмкина с пьедестала сбросили. Правда, вслед за установлением советской власти памятник на постамент вернули, однако наглухо закрыли брезентом. Ну а 27 апреля 1921 года его окончательно с постамента сняли и перевезли во двор Историко-археологического музея.
В 1930 году Борис Лавренёв, посетив «Херсонский антирелiгiйний музей», увидел ужасающую картину: внутри витрины на кучке трухи лежал округлый коричневый предмет. Табличка под ним гласила: «Череп полюбовника Катерины II Патьомкiна» (орфография сохранена). И тут же – две витрины с частями скелета и покрытыми гнилью лоскутами одежды светлейшего. Надпись: «Кiстки и шматки одягу полюбовника». О чём писатель Лавренёв сразу же с возмущением в Наркомпрос и телеграфировал. «Антимузей» вскоре закрыли, останки Григория Александровича собрали воедино, уложили в гроб, опустили в склеп, замуровали. Но на этом мытарства не закончились: весной 1944 года отступавшие немецко-фашистские войска варварски утянули бронзового князя на переплав!
Сегодня местоположение праха Потёмкина и его современного изготовленного в 2003 году изваяния по веским основаниям тщательно скрыто. Однако я твёрдо верю: дух потёмкинский в Херсоне жив и сейчас. Нужно вернуть на место упокоения и прах. Чтобы, когда грянет час, воссоединились душа, дух и прах светлейшего, для Воскресения по евангельскому слову! Или для воскрешения, по учению Николая Фёдорова...
Природно-исторический национальный парк
Херсон – сердце Новороссии. Высокий берег, на котором он расположен, живо очертил ещё Геродот Галикарнасский в своей «Мельпомене». В те же примерно времена, в VI–III веках до Рождества Христова, кочевые племена образовали здесь первое государство – Скифию. О Скифии есть глубокие и неожиданные мысли великого русского космиста Николая Фёдорова: «Скифия – весы. Суд посюсторонний и потусторонний... Для мудрой Скифии потустороннее станет посюсторонним, когда мысль наша станет делом».
Именно Херсон и его просторы: от Аскании Новой до острова Джарылгач, от славной Каховки до розового Лемурийского озера прямо-таки просятся стать нашим «общим делом»! Не маклерский, не биржевой, не ростовщический центр здесь нужен, а природно-исторический национальный парк мудрой Скифии, нашей прародины...
Ещё по одной из легенд Потёмкин обнаружил в Херсоне древние ворота с греческой надписью: «Отсюда надлежит следовать в Византию». Не из этой ли надписи возник греко-византийский проект Екатерины Великой? Отсюда и в наши дни можно совершить культурный и геополитический бросок не только в сторону Греции и жаждущей возрождения Византии, но и на Балканы, на Ближний Восток, в Африку.
Не раз и не два выделяла город в письмах и Екатерина Великая. Якову Брюсу она сообщала: «Здесь не токмо военные, но и гражданские строения все в лучшем виде, одним словом, Херсон почитать можно между самыми лучшими городами нашими».
Наконец, вспомним: именно основание Херсона стало первым, а значит, и самым важным шагом в деле безутратного закрепления России в Северном Причерноморье. Ведь, несмотря на последовавший перенос основной базы нашего флота в Севастополь и большей части судостроительной промышленности в Николаев, как раз с Херсона началась неумирающая слава моряков-черноморцев! Обо всём этом помнил Александр I, сделавший в 1803 году город отнюдь не призраком, а центром громадной Херсонской губернии. Можем ли мы такой город оставить на растерзание карпатским песиголовцам и снова взъярившейся тевтонской своре?
Город-символ
На первом гербе Херсона был изображён двуглавый орёл. В правой лапе он держал лавровую ветвь, в левой – пылающее пламя, то есть светоч, возжигающий и озаряющий знание, просвещение, неисчислимые богатства края. Город-символ, заблиставший когда-то под мощным державным крылом, не должен оставаться поруганным! Это знали те, кто прозревал будущее города и края.
Прозорливый – вооружён. Прозорливый – непобедим. Именно таким прозорливцем был Григорий Потёмкин, основатель и покровитель Херсона. Прозорлив был и Суворов, отчеканивший: «Тщетно двинется на Россию вся Европа. Она найдёт там Леонида, Фермопилы и свой гроб». В прошлые века эти слова сбылись. Сбудутся и сейчас. Возможно, освобождение Херсона от лжи, разбоя и псевдоисторической налипи потребует таких же усилий, какие приложили к его возникновению и процветанию Екатерина Великая, Потёмкин, Суворов, Ушаков. Но город-символ того стоит. Предавать символы забвению – нельзя. Если их беречь, они принесут неслыханную удачу и пользу. Если забывать – они отомстят.