Имена многих собирателей живописи, что называется, золотыми буквами вписаны в историю музейного дела, а значит, и изобразительного искусства. Дело, начатое в эпоху Возрождения королевскими особами, было продолжено в позапрошлом и прошлом веках аристократами и предпринимателями.
Страсть к собирательству жива и поныне. Как и стремление самих коллекционеров придать делу своей жизни как можно более высокий статус. И если не у всех получается создать свой собственный частный музей, как, например, это удалось Михаилу Абрамову, чей музей русской иконы, открытый пять лет назад, в этом году поселился в специально для него реконструированном особняке на столичной Гончарной улице, то можно попытаться хотя бы выставить свои сокровища в залах государственных музеев. И даже резонные опасения, что подобное соседство может оказаться отнюдь не в пользу домашних собраний, не в состоянии эти порывы остановить.
Впрочем, выставленным сейчас в Москве двум совершенно разным, но очень качественным коллекциям столь серьёзный «контекст», как стены Государственного музея искусства народов Востока и Исторического музея, похоже, ничем не грозит…
Первая выставка – «Зерцал
о вкуса в эпоху перемен. Японская фотография эпохи Мэйдзи (1868–1912). Часть 1. Студия (сясинкан)» – результат более чем десятилетних трудов Павла Хорошилова. Который вопреки своей невероятной занятости государственными делами (заместитель министра культуры Российской Федерации является крупным чиновником в области культуры ещё с начала 80-х годов прошлого века) находит время на любимое занятие – коллекционирование старых фотографий. Его собрание многогранно и объёмно. О чём свидетельствует то, что даже столь значительная выставка о Японии, представленная публике в Музее Востока, лишь первая из трёх задуманных. В целом проект носит название «Большой японский альбом». Часть первая включает в себя постановочные фотографии из ателье японских фотографов, вторая часть – «Вне дома» – покажет уличные фотографии, или «стрит-лайф», третья расскажет о природе Японии и её архитектурных памятниках в жанре «фотографии путешествий». И судя по первой части, две другие к просмотру обязательны. Дело даже не в том, что сегодня, в связи с чудовищной трагедией, ужаснувшей мир, всё японское вызывает особенные чувства (выставка готовилась несколько лет, и никому в самом страшном сне не могло привидиться, что её придётся открывать в траурные дни). Просто перед нами по-настоящему уникальный материал, которым в полном объёме не обладает ни один из отечественных музеев. Можно, кажется, часами любоваться доспехами самураев, крайне жизненно сымитированных, заворожённо взирать на сцены сэппуку (их ритуального самоубийства путём вспарывания живота) или харакири по приговору суда, рассматривать фигуры фехтовальщиков или лучника, буддийского священника с молитвенно сложенными руками и пожарника со шлемом в руке перед кустом хризантем, курильщика в соломенном плаще, в платке и дорожной соломенной шляпе, смеющейся гейши, девушки с зонтом дзяномэ-гаса, певичек из Иокогамы, борцов сумо и актёров кеген, всматриваться в эпизоды свадебного обряда в доме самурая, урока пения и прядения нити, приготовления обеда, завязывания пояса оби и многого-многого другого в исполнении японских актёров-моделей на альбуминовых, раскрашенных акварелью отпечатках. Ты, кажется, живо представляешь себе, что видели редкие европейские путешественники, в том числе цесаревич Николай Александрович (он посетил Японию в 1891 году), впервые заглянувшие в только что слегка приоткрытую в ту пору дверь во многовековую японскую историю. В эту удивительную страну, с законсервированными традициями и рафинированной культурой, пока ещё не вполне затронутыми реформами императора Муцухито, принявшего имя Мэйдзи (то есть «просвещённое правительство»). Населённую какими-то особыми людьми, чьи, как писал М. Фёдоров в своей изданной в Санкт-Петербурге в 1905 году книге «Япония и японцы», «весёлость и спокойная покорность судьбе, замечаемые у работников, даже самых обездоленных, наиболее подавленных трудом, приводят в удивление европейских путешественников».
Это свидетельство почерпнуто из великолепного каталога-справочника, выпущенного к выставке издательством ПУНКТУМ и включающего в себя подробный научный комментарий и множество фрагментов воспоминаний русских путешественников в Японию и, конечно же, неповторимых хауку (или, как нам более привычно говорить, хокку) японских поэтов.
Кстати, в Музее Востока сейчас развёрнута ещё одна любопытная выставка – персональная экспозиция художника Льва Снегирёва, родившегося и часть жизни проведшего в Узбекистане. Что отложило неизгладимый отпечаток на всё его творчество. Как и на палитру всех русских художников, хоть однажды побывавших на Востоке.
И последнее о «Зерцале вкуса…». Запланирован переезд выставки на Фестиваль российской культуры в Японии, посвящённый 20-летию новой России и 150-летию со дня прибытия на острова архиепископа Николая Японского. Открытие должно состояться 2 июля в Хакодате, а затем экспозиция по замыслу переезжает в Токио. Дай-то Бог!
В отличие от маститого Павла Хорошилова Сергей и Татьяна Подстаницкие – люди молодые. Собирать коллекцию они начали сравнительно недавно, меньше 15 лет назад. Но их имена, как и их MUSEUM, уже достаточно известны, и не только специалистам. Развёрнутой в Новом выставочном зале ГИМа экспозиции – «И мира звук в ответ мечу гремел. MUSEUM Сергея и Татьяны Подстаницких» – предшествовало несколько более скромных проектов, хотя и в весьма представительных государственных институциях. Интересует собирателей, во всяком случае пока, русская история, а точнее, её блистательный период – век XVIII и начало XIX. Складывающийся перед нашими глазами из многочисленных портретов – как известных деятелей русской истории, так и самых обычных дам и помещиков, купцов и крестьян, офицеров и мещанок, детей и даже изображений собак и лошадей. Из бытовых и батальных сценок, из пейзажей. Написанных перед, во время и после войны 1812 года. Помимо живописи и графики здесь есть отменные миниатюры и эгломизе, скульптура, предметы прикладного искусства, военные реликвии. Какие-то артефакты ведут своё происхождение из императорских и великокняжеских собраний, какие-то были приобретены на западноевропейских аукционах. В коллекции много «россики» – произведений иностранных художников, работавших в России или за её границами, но по русским заказам, но есть и вещи прославленных отечественных мастеров: В. Боровиковского, П. Соколова, Ф. Орловского…
Стоит ли говорить, что настоящее коллекционирование – это не столько отдохновение души, сколько «охотничий» азарт и подчас прямо-таки детективные расследования историй неожиданных находок. Так, в экспозиции представлен портрет барона Алексея Сердобина, одного из девяти незаконнорождённых детей князя Александра Куракина, принадлежащий кисти Боровиковского. Он был обнаружен на аукционе в Швеции, в результате долгих исследований атрибутирован и оказался одним из целой серии портретов обширного потомства князя, некогда вкупе украшавшей стены в его саратовском имении Надеждино. Коллекционеры считают этот портрет одним из своих самых ценных приобретений.
Естественно, частная коллекция вряд ли сможет составить серьёзную конкуренцию сокровищам государственного музея. Но кропотливый, подчас сравнимый с работой археолога труд по «расчистке» культурных слоёв вызывает огромное уважение. И даже если подобный труд поможет вписать в историю всего лишь несколько новых строк, то честь и хвала тем, кто не побоялся потратить на это значительную часть своей жизни.
P.S. И ещё одна уникальная частная коллекция предстала в эти дни перед взорами москвичей. Речь – о собрании филокартических редкостей, а иными словами, старинных открыток с видами природы и памятников культуры Абхазии (самые ранние из которых датируются 1910 годом) из собрания историка Дмитрия Гулиа. Но они составляют лишь один из разделов масштабной выставки, открывшейся на днях в Московском Доме национальностей. Другие «основные направления» экспозиции «Абхазия: прошлое и настоящее» – фотографическое, филателистическое и национально-костюмное – не менее любопытны. Прошлое и настоящее древней и прекрасной страны действительно пребывают на выставке в живом, рождающем серьёзные смыслы диалоге. Рядом со снимками, хранящимися в РГАКФ и запечатлевшими императора Николая II во время его посещения Гагры в мае 1912 года, – работы современных фотохудожников, и в первую очередь мастера пейзажа Марата Батулина, создающие живописнейшую панораму этого особого, ни на что не похожего пространства земли на берегу Чёрного моря. А этнографический проект художника-модельера Эльвиры Арсалия «Амизанцкы» (этим словом абхазы называют ансамбль для верховой езды в абхазском национальном женском костюме) являет собой не только самое настоящее «пиршество для глаз», но и даёт весьма ощутимую пищу для размышлений: нам преподаётся нагляднейший урок того, как, оказывается, современно и неформально можно подходить к острейшей проблеме сохранения самобытности национальной культуры, к восстановлению утраченных важнейших её звеньев.
Выставка, проходящая при поддержке Комитета Государственной Думы РФ по делам национальностей и Всемирной ассоциации абхазо-абазинского народа, являющаяся одной из центральных акций стартовавшего в прошлом году большого «абхазского» культурного проекта в России, продлится до 16 апреля.
Отдел искусства