Это письмо – обращение ко всей литературной общественности, к честным исследователям и добросовестным издателям произведений Ю. О. Домбровского. Я являюсь родной племянницей писателя и единственной из ныне живущих друзей и родственников свидетельницей его жизни, и прощания с ним в тот скорбный день на Кузьминском кладбище 2 июня 1978 г. После кончины Ю. О. я была доверенным лицом его сына-наследника – Виталия Юрьевича. Вторым наследником была вдова писателя Клара Фазулаевна Турумова.
Сегодня, после ухода из жизни К. Ф., произошла вопиющая несправедливость, были грубо нарушены права наследников: внуков писателя и его невестки, жены теперь уже покойного сына писателя. Нарушены они молодым господином А. В. Морозовым, совершенно не имеющим никакого отношения к семье и ныне незаконно распоряжающийся всем наследием Домбровского, как будто он единственный владелец прав. И это – вопиющая несправедливость!
Сегодня я прошу вашего внимания и защиты.
Случилось следующее. Юрий Осипович умер в 1978 году. У него и у его жены, Клары Фазулаевны Турумовой, своих детей не было, однако у него был родной сын от первой гражданской жены – Виталий. Литературное наследство тогда было поделено поровну, по ½ каждому. В январе 2022 года покинула мир Клара. Так получилось, что она не оставила после себя никаких распоряжений, не оставила завещания, но тем, кто с ней общался, известно что она собиралась передать свой архив и права на произведения, а также предметы двум музеям, о чем ещё при её жизни были достигнуты устные договорённости: Государственному литературному музею Даля и Музею истории ГУЛАГа. После смерти Клары половина её права перешла её племянницам, но племянницы, очевидно, или не знали о договорённостях с музеями, или же их ввели в заблуждение третьи лица одним из которых оказался упомянутый Морозов. Племянницы (а их трое) к тому же никогда не видели и не знали Домбровского. Будучи людьми, далёкими от книг, они не имели толком представления о том, кем он был, и какое значение имеет для русской литературы. В итоге к судьбе наследия неродного и незнакомого им дядьки они отнеслись с соответствующим равнодушием, - они просто не пожелали всем этим заниматься. Вместо того чтобы поступить с доставшимся им литературным сокровищем благородно и по совести, то есть передать его музеям, как того хотела Клара, они поступили иначе. Они послушали возникшего тут же Морозова, о котором никто не слышал и никто его не видел (в том числе и на похоронах Клары), однако почему- то он вошёл к ним в доверие под видом человека якобы смотревшего и ухаживавшего за ней в последние годы. В благодарность за это ему была подарена та самая половина Клары от литературного наследства Домбровского.
Но дело даже не в том, кто и как на самом деле ухаживал за Кларой, а был еще целый круг лиц, включая сотрудников Музея ГУЛАГа, а в том, как Морозов повёл и показал себя с человеческой стороны дальше, конечно же, зная о своих нечистых делах и осознавая всё им совершаемое перед будущим Большим Судом.
После того, как он договорился с племянницами, разыгрался настоящий фарс: он обманул и стравил между собой два музея, сотрудники которых приезжали за обещанными Кларой документами и предметами, но получили только клочки да крохи. Долгое время, вплоть до недавнего момента, Морозов убеждал всех в том, что то, что им досталось, – это и есть весь архив, а также в том, что он ничего не знает, ни о составе, ни о возможной пропаже значительной и, по сути, основной части от имевшегося.
Здесь остановлюсь, чтобы сказать о семейном архиве и разоблачить враньё Морозова. В нашем доме в Островском пер. (быв. Мёртвый) были антресоли. В одном из двух отсеков стоял странный ящик в форме чемодана, запертый на замок. Крышка его была плохо подогнана, и поэтому её можно было приподнять и просунуть в него два пальца, что я однажды и сделала. И, как пинцетом вытащила несколько ветхих записок и конвертиков. Остерегаясь гнева брата, быстренько соскочила с лестницы и скрыла «преступление». У брата всё всегда было с детства под замком. Эти ветхие странички оказались письмами нашей мамы – бабушки, матери Ю. О. Д. ещё до его рождения, письма самого начала ХХ века! Они переданы мной в Музей ГУЛАГа. Значит, это тот самодельный чемодан и был хранителем семейного архива. Когда я увидела в Музее точно такие же ящики-чемоданы, тут же вспомнила тот, в нашем доме, и поняла главное – именно с ним и вернулся наш Гурин (прозвище дано дядьке нами с братом в детстве).
Но вернемся к Морозову. Одновременно, не обладая полным исключительным правом, а лишь, подчеркну, половиной доли на публикацию произведений Домбровского, он заключал договоры, будто единственный хозяин полного права, при этом требуя от издателей высоких гонораров и дополнительных выплат за любой чих. Пользуясь тем, что дети и внуки, живущие сегодня более чем скромно, оказались далеки от наследственных дел, потому что проживали в бывшей союзной республике и имели ограниченные возможности связи и доступа к информации, Морозов фактически обкрадывал их.
Быть может, он просто не знал об их существовании?
Всё он знал, кроме того и телефон у него был, ведь это он забрал архив Клары с её записными книжками. Он даже звонил туда однажды, но вовсе не затем, чтобы договориться о публикации или поделиться гонораром, как следовало бы честному человеку… В тот единственный раз он имел наглость предупредить потомков Домбровского, чтобы они остерегались меня, будто бы я и журналист Дуардович чуть ли не аферисты! Это про меня-то? Про родную тётку! Это про Игоря Дуардовича? Журналиста, честнейшего и благородного человека вот уже многие годы бескорыстно занимающегося изучением биографии Юрия Осиповича? Ничего себе – аферисты! Это было незадолго до того, как я и Игорь поехали к внукам Домбровского и к его невестке – Екатерине Михайловне Домбровской для восстановления справедливости. Чтобы напомнить им об их праве на наследие.
И сегодня этот подлый, недостойный человек, Морозов, обладающий мизерными знаниями о Домбровском, что легко выяснить, обратившись к документам, имеет наглость называть себя исследователем и собирателем архива, которого он никогда не собирал. Кроме того, вместе с архивом вдовы им был присвоен и наш семейный архив, а также семейные реликвии. Имею в виду фанерный лагерный самодельный чемодан с архивом из нашего дома, видимо, переданный Кларе моим братом. А ещё – деревянная фигурка старца. В моих «Воспоминаниях», опубликованных в Новом мире (2017 год, №7) я вспоминаю, как Домбровский (а мы, напоминаю, в семье его называли Гурин) рассказывал: «Послушай, милая! Этого старца вырезал из дерева один каторжанин ещё до революции и подарил моему отцу, адвокату, со словами: «это игрушка для Вашего сыночка». А сыночек-то это я!».
Ещё из прошлого. Не вытравить из памяти подмосковную станцию Товарная! Здесь в детстве не единожды с нашей домработницей Нюрой я выстаивала жуткие очереди. Отправляли посылки заключённому Домбровскому. В авоське – фанерный ящик, на нём чернильным карандашом адрес; вокруг грязь, ор и в сапожищах мужики на платформе, выкрикивающие фамилии. Такое не забыть! Зимой, на морозе, было особенно тяжело.
Терпение кончилось после последних незаконных публикаций, в частности в журнале «Знамя» (№№ 10-11), а также объявленного незаконного сбора средств на сайте planeta.ru, который поддержали в сообществе не ведающих что творят литераторов и блогеров.
И вот сегодня я обращаюсь к вам и прошу о помощи и о справедливости! Прошу всех неравнодушных, во-первых, как можно шире распространить эту информацию, чтобы все знали о детях Домбровского, его настоящих и кровных наследниках. Во-вторых, прошу вас, если вы поддержали проекты Морозова, словом или делом, отозвать вашу поддержку на planeta.ru. Мне 85 лет, и я сама не могу этого сделать. Я – последняя, кто видела и знала Домбровского-Гурина живым. Любовь друг к другу у нас была обоюдной! В наследство мне от него досталось имя – Далила. Это он выбрал мне имя в 1939 году по просьбе сестры, моей мамы, – Натальи Иосифовны Домбровской. Только я теперь знаю, каким он был в жизни. К сожалению, ему везло не только с хорошими и необыкновенными людьми, но и с проходимцами, откровенными мерзавцами, поэтому, бывало, его нередко обворовывали те, кому он так свято и по-детски доверял; теперь же обворовывают внуков. Очень жаль, что даже после смерти такие негодяи его находят. Однако он никогда бы не позволил происходить тому, что происходит сейчас. С такими людьми разговор у него был короткий. И такие лжесвидетели и лжесобиратели как Морозов уж точно не достойны Домбровского.
И последнее… Мы требуем от Морозова дальнейшего согласования с нами любых публикаций, возвращения части семейного архива и реликвий, допуске к архиву, правообладателями которого мы также являемся, а также справедливых компенсаций за понесённый ущерб. В противном случае иска и наказания не избежать. Обращаемся мы и к издателям с требованием не публиковать произведения Домбровского и не сотрудничать с Морозовым, не получив нашего необходимого для каждой публикации согласия как обладателей ½ доли законного права. Если потребуется, мы готовы добиваться справедливости в суде.
Далила Портнова. И заинтересованные лица