Валентин РЕЗНИК
***
Не играй с огнём, пожалуйста,
На рожон не лезь.
Ведь такого рода шалости
Неуместны здесь.
Что тебе, товару штучному,
Ввязываться в бой
И, вполне благополучному,
Рисковать судьбой.
Умножать число соперников,
Становясь под ток,
И непрошеных советников
Приводить в восторг.
***
Дитя детдома и литстудий,
Арбатской выделки шпана.
И я из тех, кто вышел в люди
Благодаря тебе – страна.
Благодаря твоим осьмушкам,
Седьмой воде на киселе,
Твоим утрускам и усушкам
И в городе, и на селе.
И несмотря на все прогнозы,
И постоялки «на троих»,
И мне перепадали розы
Из рук старательных твоих.
И пусть я был строптивый отпрыск,
Но в продолженье долгих лет
И на меня ложился отблеск
Твоих развенчанных побед.
***
Всё об одном и том же
Дудишь в свою дуду.
Ты ни кому не должен
Ни радость, ни беду.
Ни у кого не просишь
Ни хлеба, ни наград.
Свои обноски носишь,
Как праздничный наряд.
И что тебе за дело
До судеб мировых?
Хоть и тебя задело
Не меньше, чем других.
Торишь свою дорогу,
Открытый всем страстям.
А что угодно Богу,
Пусть он решает сам.
***
Всё это было тыщу раз,
Но сколько бы ни повторялось –
Сидят в печёнках и сейчас
Твоя отзывчивость и жалость.
Какая странная страна!
Кто в бархате, а кто во рвани,
Но милосердия струна
Звенит, звенит, звенит в тумане.
***
Всем спасибо за то и за это.
Кто мешал мне и кто помогал.
Кто в моих не нуждался советах
И своими мне рот затыкал.
Кто спасал меня от голодухи
И делился последним теплом.
Гладил мне второсортные брюки,
Чтоб я выглядел первым лицом.
Эти девочки, женщины, бабы –
Разномастный по крови народ.
Если б мог я частично хотя бы
Оплатить тот просроченный счёт.
За добро, что они между делом
Совершали без всяких затей,
Отдаваясь душою и телом
Непутёвой персоне моей.
***
А я вас помню всех в расцвете
Здоровья, сил и красоты,
Когда ещё слова на ветер
Бросать вам не было нужды.
Черноволосы, белозубы
И за душою ни гроша.
Как быстро вы пошли на убыль,
Мои родные кореша.
Тот пьяный околел в канаве,
Тот сгинул на чужой войне…
Моя команда, в чьём составе
Случалось выступать и мне.
И побеждать с разгромным счётом,
И еле ноги уносить,
Команда, что Доской почёта
Во мне всё продолжает жить.
***
Ты довольно над собою плакал,
А теперь посмейся над собой,
Жизнью не отловленный бродяга
Меж призваньем, службой и семьёй.
Как живётся на хлебах у правды?
Мучается, радуется – как?
Может, вправду оказались правы
Те, кто на тебя спускал собак.
И за то, что в них ты не нуждался,
Не зависел от поблажек их,
Ими безо всяких отвергался
Твой неконвертируемый стих.
Ну да ладно, от судьбы не деться,
Только бы не извела тоска,
Только бы не подкузьмило сердце
Да была бы лёгкою рука.
***
Ты не бился в падучей,
Не метался в бинтах.
И, никем не обучен,
Укрощал в себе страх.
У Горбатого моста,
А точнее, моста –
С подросткового роста
Обживал свой верстак.
Не всегда по зубилу
Молотком попадал
И наждачною пылью
Полной грудью дышал.
Проходной самоучка,
Подрывной элемент,
Ты на книжных толкучках
Повышал интеллект.
С кем ты только не знался
И чего не молол,
Всё уверить старался,
Что король, мол, не гол.
Лишь себя и мытарил,
Изводил ерундой.
Коренной пролетарий,
Стихоплёт заводной.
***
Пролетарий раннего набора,
Дотянувший до седых волос.
Как ещё не сдох ты под забором,
Не сошёл с ума от нищих грёз.
Ставили по всем статьям по стойке,
Правили и страхом, и туфтой,
Но теснились на заветной полке
Пушкин, Достоевский и Толстой.
И уж если до конца признаться –
Ненавистью и стыдом горя, –
Ты не смог с Россиею расстаться,
Может, этим трём благодаря.
***
Л.С.
Поедем за город, дурёха!
Туда, где лес и тишина,
Где корчится в ручьях дорога
И формируется весна.
Мы что-то, право, засиделись
В своих каморах обжитых,
Забыли запах мёрзлой ели
И вкус сосулек молодых.
Быть может, и немного толку
В таком вояке из Москвы,
Но всё ж поедем втихомолку
Глушить знобящую настойку
Из холода и синевы.
***
Ты снова один в этом суетном мире,
Забыт и бедой, и нуждой
И счастлив, как Сашка –
сосед по квартире,
Удравший с уроков домой.
Нечасто бывает такая удача
На семьдесят первом году –
Забыться от всех передрязг
и судачеств
В заброшенном зимнем саду.
Сюда не доходят трамвайные звоны
И гулы толпы не слышны,
Здесь властвуют только
берёзы и клёны
Да белый квартет тишины.
МУЗА
Ты по миру меня пускала
И наживала мне врагов,
Отчаяньем испепеляла
И возвышала до Богов.
Ты рушила в одно мгновенье,
Что я годами создавал,
А то, что звалось вдохновеньем, –
Проклятьем я именовал.
С тех пор как стал к тебе причастен,
Спокойного не помню дня,
И в мире нет меня несчастней,
И нет счастливее меня.