КРИК ДУШИ
Искусствоведение пора спасать
Порой можно услышать мнение, что в нашей стране сегодня отсутствует настоящее искусствоведение. Особенно в этом смысле достаётся молодёжи, решившей посвятить себя данной отрасли знания: её обвиняют в неспособности, более того, в нежелании проникнуть в суть вещей.
Но проблема, как мне кажется, лежит гораздо глубже. Можно тысячу раз говорить, что молодёжь наша ничем не интересуется, что её главный интерес кроется в как можно более быстром получении дипломов, но без учёта специфики нашего обучения картина будет очень сильно искажена.
Создаётся ощущение, что государство как будто совсем не заинтересовано в высоком уровне образования, в том, чтобы студенты получали реальные знания. Нередко можно слышать от студентов, по-настоящему любящих и увлечённых своей будущей профессией, что полученные в стенах вузов знания не способны хоть как-то помочь на выбранном ими пути. Вроде бы пять лет учатся, упорно занимаются, а результата как такового нет. И дело не в том, что молодёжь глупая и неспособная, как раз наоборот, а в том, что ей дают такой минимум – если он вообще присутствует, – который ставит перед фактом: либо самообразование (но молодёжь она и есть молодёжь: её надо учить, надо воспитывать), либо дополнительное побочное образование (которое очень дорого, да и не всегда эффективно).
Сама я прекрасно помню, как мы, студенты, ходили к декану нашего факультета и просили, чуть ли не умоляли поставить нам те предметы, которые нам действительно нужны. Но часто мы получали в ответ: «У факультета денег на такого преподавателя нет» (а надо сказать, что я оканчивала платное отделение). Попытки же добиться хоть чего-то от тех, на кого деньги есть, приводят иной раз к анекдотическим ситуациям. Когда, например, мы задавали вопрос одному из преподавателей о сущности современного искусства, то в ответ слышали: «Ну, вы же искусствоведы, вот и разберитесь в этом».
Конечно, наверное, нужно благодарить государство за то, что у студентов единые карточки, бесплатный пропуск в музеи (хотя выставки в некоторых музеях платные, без льгот), но, с другой стороны, есть жизнь после вуза. Блага аспирантуры отнюдь не столь велики: в музеях постоянно слышишь, что ты уже не студент, значит, надо платить полную стоимость, а стипендия аспиранта при этом составляет 1000–1500 рублей (хотя у нас в институте давно на доске объявлений статья, где Фурсенко обещает с начала 2007 года стипендию в 2000 рублей). Дневная аспирантура требует полной занятости, но как возможно при такой стипендии вообще жить, не говоря уже о том, что аспирант должен быть, по идее, состоявшимся специалистом и, главное, социально состоявшимся человеком.
И всё-таки даже при горячем желании чему-либо научиться часто встречаешься с диким непониманием того, что происходит вокруг. Бегаешь на лекции (во время рабочего дня) и либо слушаешь то, что и так давно знаешь, либо чисто субъективную информацию. Молодую поросль отечественного искусствознания укоряют в том, что она-де не умеет мыслить так, как должен мыслить настоящий искусствовед. «Ассоциативное мышление должно преобладать над так называемым информативным; важно не просто выучить наизусть даты и биографии художников, но и уметь выстраивать всё это именно в ассоциативный ряд, искать связи», – часто слышим мы от преподавателей. Но вот этому-то как раз никто и не учит! Мечта встретить хотя бы раз по-настоящему толкового (я уже не говорю одарённого) преподавателя остаётся лишь мечтой.
Иногда возникает чувство, что никому в принципе ничего не нужно и что искусство (и его преподавание) – суть та же машина для собирания денег. Вот, скажем, ты приобретаешь абонемент на лекции по истории живописи (они иногда действительно доступны) и два часа в неделю слушаешь непонятно что, более всего напоминающее разговоры на кухне.
Недавно «купилась» на цикл лекций в Русском музее, вернее, в его филиале – Михайловском замке. Название абонемента звучит так: «Живопись и музыка». Казалось бы, серьёзное учреждение, такая история, такие, казалось бы, возможности… Устроено всё по следующей схеме: музыкальная часть и затем уже собственно лекция. С первым вроде бы дело обстоит нормально: молодые ребята, лауреаты всероссийских и даже международных конкурсов, добросовестно исполняют музыкальные произведения, названия которых с некоторой задержкой читает по бумажке ведущая концерта (правда, с ляпами, когда возникают названия на французском и немецком языках). А вот затем после небольшого опоздания выходит лектор и начинает рассказывать, к примеру, про символизм в живописи, позволяя себе то, что иначе как издевательством не поименуешь (а является он при этом ведущим научным сотрудником Русского музея). Даты написания произведений он искал в каких-то своих записях, в названиях ошибался. Но самой замечательной была фраза о том, что он забыл имя преподавателя, к которому ездили учиться русские художники в Париж, и что вроде бы помнит, что начинается его фамилия на букву «к». И даже не счёл нужным извиниться перед сидящими в зале людьми совершенно разного, но в основном вполне солидного возраста, многие из которых после этой фразы стали покидать лекторий.
Сам по себе цикл этих лекций (они закончатся в конце апреля) пока не оправдывает ни названия, ни затраченных денег. Связи живописи с музыкой, по-моему, никто из присутствовавших так и не почувствовал.
Я прекрасно помню, как с первого курса в институте нам твердили: самые лучшие искусствоведы – это немцы и Германия в этой отрасли знания впереди планеты всей. Эту же фразу я услышала, когда поступала в аспирантуру. Но одно дело – сидеть в курилке и жаловаться на отсутствие хороших искусствоведов и совсем другое – реально помогать молодым людям, которые действительно стремятся к знанию, становиться таковыми. Если этим хоть в малейшей степени озаботится государство, если будут по-настоящему заинтересованы в воспитании нового поколения учёных преподаватели и исчезнет эта халтура из залов роскошных музеев, то и искусствоведению у нас, думаю, не придётся ощущать себя бедным родственником на фоне важного германского герра.