Наталья ВЕСЕЛОВА
МАЛОЛЕТНИЕ ПРЕСТУПНИКИ
Сообщения о бунтах в колониях и тюрьмах в последние дни, кажется, потрясли всех. Особенно то, что случилось в кировоградской воспитательной колонии, где погибли трое. Двоим из них не было ещё и 18 лет. Юные бунтовщики громили всё вокруг, но этого им показалось мало – они подожгли учебный корпус.
По версии ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний), действия подростков были спровоцированы извне. В какой-то мере это предположение подтверждают и недавние беспорядки взрослых и несовершеннолетних заключённых в колониях Ленинградской области, в Улан-Удэ, в питерских «Крестах».
Однако есть и другая точка зрения. Её изложили участники круглого стола «Осуждённые дети в специализированных учреждениях. Проблемы, отношение государства, внутренняя среда, педагоги и воспитатели». А организовали обсуждение Союз юристов Москвы и журнал «Человек и закон».
Попутно замечу: удивительно то, что такая важная тема обсуждалась в столь скромной обстановке (небольшая комнатка пресс-центра Союза юристов Москвы) и таким небольшим составом. Проблемы коррупции, рождаемости, роста ВВП, последствия непродуманных реформ и другие, несомненно, важные, но общие темы обсуждаются в больших, светлых, красивых залах. В этих встречах охотно участвуют важные чиновники разных уровней, политические и общественные деятели. Беседу, как правило, приправляют фуршетом. Здесь же проблему жизни и смерти тысяч детей обсуждают лишь правозащитники, омбудсмены (уполномоченные по правам человека), добросовестно выполняющие свою работу, да ещё пара-тройка неравнодушных общественных деятелей. Получается, что ни детдомовцы, ни воспитанники спецшкол и ПТУ, ни малолетние преступники по большому счёту не очень-то интересны государству и обществу?
ПО ЗВОНКУ «С ВОЛИ»
Так что же произошло в кировоградской колонии для несовершеннолетних? Приведу лишь те факты, которые показались мне особенно важными. Информацию эту я привожу со слов Натальи Яковлевой, начальника Управления по правам ребёнка аппарата Уполномоченного по правам человека в РФ, побывавшей в колонии на следующий день после бунта.
О готовящихся беспорядках, как выяснилось, руководители колонии знали заранее. Родителей, приехавших на свидание к своим детям, администрация просила выяснить у своих чад, когда точно планируется бунт. И, несмотря на тревожную ситуацию, руководство ограничилось лишь тем, что из колонии вывезли одного из главарей.
В назначенную же к бунту ночь охрана насчитывала всего лишь 20 человек. И не так уж важно, были ли они пьяными (как пишут некоторые СМИ) или трезвыми. Ну, не могут 20 человек справиться с несколькими сотнями остервенелых подростков (в тот момент в колонии находились 463 осуждённых). И факт такого халатного отношения к своим обязанностям внушает серьёзные опасения. Особенно если принять во внимание точку зрения, высказанную чиновниками ФСИН, убеждёнными, что беспорядки спровоцированы преступными авторитетами «с воли».
Ещё один факт. Девять осуждённых получили огнестрельные ранения, трое убиты. В основном это подростки 1990 года рождения. Объяснения тех, кто стрелял: «Выстрелы производились в воздух, должно быть, отрикошетило». Пострадавшие говорят, что в них стреляли, когда они пытались бежать. То есть самый настоящий расстрел. Мне сложно судить о способах, которыми можно удержать беснующуюся толпу. Но стрелять в безоружных подростков!.. Да к тому же на вышках с автоматами в руках оказались девушки, возраст которых едва перевалил 20-летний рубеж… И, повторюсь, этого можно было бы избежать, если бы вовремя были приняты должные профилактические меры.
И ещё. Бунтари сожгли почти все строения, не пожалев при этом и прекрасно оборудованный компьютерный класс, великолепный спортивный зал. Но церковь не тронули. И девушку-диспетчера от изнасилования спасли сами же заключённые: те, которые в этом кромешном аду умудрились сохранить разум и человечность.
КУЛАЧНАЯ ПЕДАГОГИКА
Говорить о всех причинах произошедшего в Свердловской области, конечно, ещё рано. Ведётся масштабное расследование: 22 (!) следователя командированы в эту колонию. Но, по мнению омбудсменов, главная причина уже сейчас ясна: недостаток воспитательной работы, грубость воспитателей, которая проявлялась даже при родителях, унижение человеческого достоинства и неравенство среди воспитанников, спровоцированное администрацией. По свидетельству обслуживающего персонала, к подросткам применялись такие воспитательные меры, как битьё ногами и дубинками и обращение к заключённым не иначе как оскорбительным словом, обозначающим гомосексуалиста. И это лишь те факты, которые уполномоченным удалось собрать по горячим следам.
Ситуация в кировоградской колонии не исключение. Это лишь наиболее громко прозвучавшее событие в цепочке аналогичных конфликтов, случившихся в местах заключения за последний год.
Поражает реакция правоохранительных органов на такие факты. Кострома. 2006 год. Самоубийство подростка. По отчёту прокуратуры, в колонии имел место случай избиения и унижения нескольких заключённых, в том числе и того, который потом повесился. Жуткая подробность: избивали совместно (!) воспитатели и старшие осуждённые (согласно тому же отчёту прокуратуры). Избиением подростков занимался и сам начальник воспитательного отдела колонии. В результате в отношении этих псевдовоспитателей возбуждены уголовные дела. Начальник колонии отстранён от должности. Но! В прокуратуре не нашли-таки причинно-следственной связи между суицидом подростка и фактами насилия!
Обозначилась тенденция: случаи насилия со стороны псевдопедагогов в колониях для несовершеннолетних становятся нормой. В одной спецшколе в качестве основного воспитательного средства использовалась клюшка под названием «анальгин» (так на ней было написано). В воспитательных целях там наказывали стоянием на морозе.
Подростки написали о происходящем коллективное письмо в Управление по правам ребёнка. Омбудсмены своими глазами видели и «анальгин», и следы побоев на телах детей. Но обращение в прокуратуру ничего не дало. Когда подоспела проверка, «анальгин» испарился, а следы побоев взрослые объяснили как травмы от детских драк. В результате подростки остались там же, с теми же псевдовоспитателями.
Чем закончится их противостояние?
ЗАКОН СРЕДЫ
Но могут ли вообще исправить мышление и поведение подростка воспитательные колонии, спецшколы и прочие подобные заведения? Ведь почти половину преступлений подростки совершают в группе, то есть под влиянием друг друга. И дети, которые на воле ещё имеют какую-то возможность исправиться, сменить круг общения, в колониях и в других спецзаведениях попадают в среду, которая просто не оставляет им шанса на то, чтобы они вышли в мир нормальными людьми.
По идее, эту самую среду должны исправлять или, во всяком случае, разбавлять взрослые, работающие в данных учреждениях. Но на деле они играют не последнюю роль в том, что ребёнок лишь ещё больше ожесточается. Тюрьмы ломают и взрослых людей, что уж говорить о ещё только формирующейся психике подростка. Причём известно: в колониях для малолеток неформальные отношения между подростками гораздо жёстче, чем во «взрослых» тюрьмах.
Конечно, там есть и искренне радеющие за своих подопечных воспитатели. Но ведь для работы с трудными детьми нужны особые знания, особая заинтересованность. Каждый третий малолетний преступник имеет отклонения в психическом развитии. А значит, эти дети нуждаются в особом внимании со стороны терапевтов, психологов. Индивидуальная работа с каждым таким ребёнком не должна заключаться лишь в постановке диагноза и назначении психотропных препаратов.
Но о каком особом профессиональном подходе может идти речь, если в той же кировоградской колонии, где содержались подростки, совершившие действительно серьёзные преступления, только 15% работников имеют высшее образование. А эта колония считалась одной из лучших в России! Да у нас в обычных-то школах нехватка профессионально подготовленных педагогов, что же говорить о местах не столь отдалённых, куда идут работать либо энтузиасты, либо люди, решающие за счёт детей свои финансовые и психологические проблемы. Говорить о коммерциализации здесь как-то даже неудобно. Ведь платить копейки за такой важный и в то же время адский труд – это, на мой взгляд, преступление.
По мнению Натальи Яковлевой, ни появление ювенальной юстиции (которая, несомненно, нужна), ни какие-либо другие реформы не решат проблемы детских колоний. Важно в первую очередь то, с какими людьми сталкивается ребёнок, после того как совершает преступление. Это касается и работника милиции, и судьи, и воспитателей в местах заключения.
Ведь большинство из этих детей не видели ничего хорошего и до того, когда они попали в руки правосудия. После общения с пьющими родителями, после улицы с её суровыми законами они оказываются в ещё более жёстких условиях колоний и спецшкол. И везде перед ними стоит одна задача – выживание. Что называется, из огня да в полымя.
Но, конечно, есть примеры и того, как бережное, человечное и профессиональное отношение к этим подросткам даёт свои положительные результаты. Особенно это справедливо для заведений, куда попадают дети с девиантным поведением, которым нет ещё и 14 лет.
Но, к сожалению, в большинстве случаев взрослые не верят в то, что из такого ребёнка выйдет что-нибудь путное. Как же ему самому в это поверить? Вот и получается, что вместо оступившихся мальчишек на свободу выходят уже матёрые, озлобленные на весь белый свет преступники.
Потому что ничего другого от них никто и не ждёт.
БЕЗ РОДИТЕЛЬСКОЙ ЗАБОТЫ
Бунты в колониях для несовершеннолетних – лишь вершина айсберга, говорилось за круглым столом. Проблема в том, что дети, оставшиеся без родительской заботы, НИКОМУ НЕ НУЖНЫ. Совсем. Возвращаясь из мест заключения, покидая интернат, спецшколу или иное специальное заведение, они фактически оказываются на улице, без помощи, без угла, зачастую без элементарных жизненных навыков.
Меня поразила одна цифра, приведённая Натальей Яковлевой: только 10% сирот «более-менее нормально» устраиваются в жизни. «Более-менее нормально» – это не значит хорошо, это значит, что они не становятся преступниками, наркоманами, не кончают жизнь самоубийством, не попадают в психушку. Всего 10%! А что несут в мир остальные 90? Страшно подумать.
По словам Софьи Доринской, уполномоченной Гражданской комиссии за права человека, такие дети подвергаются ещё и психологическому насилию. Детдомовцы, например, могут быть отправлены в психоневрологический интернат только из-за того, что в силу своей неграмотности не могут прочитать психологический тест. И, попадая в такие интернаты, где психотропные препараты зачастую применяются в качестве того же воспитательного средства, дети действительно приобретают душевные болезни. Но это уже тема для другого разговора.
Много говорилось на круглом столе о том, что хорошо бы создать контролирующие общественные организации, например, родительские комитеты, вникающие в проблемы колоний. Хорошо бы.... Только вот каждый девятый осуждённый малолетний преступник сирота. Сирота официально.
А сколько из них неофициальных сирот, тех, которые просто не нужны своим родителям? Тех, которых родители променяли на бутылку водки или ещё какие-то блага. Ведь попадание в места заключения ребёнка из нормальной семьи – это скорее исключение, чем правило.
Всё это означает: функцию контроля должно взять на себя общество, то есть мы с вами. Иначе то, что мы называем колониями для несовершеннолетних, навсегда останется школой взращивания взрослых преступников. Такова реальность.