Озноб

ПОЭЗИЯ

Людмила ЩИПАХИНА

ОБИДА

Жалкая, подавленного вида,
На тебя нахлынула обида…
Сжала горло, затемнила разум,
Всё на свете отравила разом.
Серый дождь рябит седые лужи.
Серый день закашлялся от стужи.
Серый воздух. Серые растенья.
На душе темно от запустенья.
Лучше уж беда! И гром раздора,
Откровенность зла. Удар позора.
Смута, отступленье, малодушье,
Чем обиды горькое удушье!
Кто тебя обидел? Сильный мира?
Равнодушный, прошагавший мимо?
Обманувший? Наплевавший в душу?
Рук твоих не обогревший в стужу?
Зло остынет. Горе притупится.
Боль минует. И беда промчится.
Всё пройдёт. Загладится. Сотрётся.
Всё пройдёт – обида остаётся.

* * *
На перекрёстке узком,
У берега реки,
Дерутся русский – с русским.
Мелькают кулаки.

За морем-океаном
Смеются мудрецы.
Сошлись Иван с Иваном,
Как бешеные псы.

А по телеэкрану
Разносится позор:
Кричит Иван – Ивану:
«Подлец, предатель, вор!»

Страна бедой объята.
Последний луч погас.
Опомнитесь, ребята,
Не зря стравили вас.

Ужель дойдём до точки,
Не ведая стыда?
Ужель поодиночке
Исчезнем навсегда?

И скроют нас бурьяны.
И проклянут века…
За то, что вы, Иваны,
Валяли дурака.

НЕПОГОДА

Над рекой, у осеннего брода,
Там, где полдень в осоке увяз,
Захлестнула меня непогода
Ваших серых непристальных глаз.

Может быть, не предвидя ошибку
И беспечностью этой правы,
Так опасно скупую улыбку
Обронили нечаянно вы…

И неясную жажду ответа
Вы зажгли, не заботясь о том,
Словно с неба упала комета
И меня зацепила хвостом.

Содрогнулся простуженный воздух.
В бесконечность ушли поезда.
И на западе тускло и поздно
Загорелась ночная звезда.

Ощущенье подземного гула
Прокатилось по облику дня.
Вечным холодом с юга подуло.
И осыпало снегом меня.

В никуда полетел ниоткуда
Света дивного огненный сноп.
…Это, может быть, просто простуда.
Это, может быть, просто озноб. 

ВОСПОМИНАНИЯ О ГАВАНЕ

Время опасно и стыло
С жизни сметает года…
Ты меня, может, забыла,
Я же тебя – никогда.

Беды, невзгоды, кошмары
Губят сегодняшний дом.
Я на портрет Че Гевары
Нынче смотрю со стыдом.

Тихо привыкшая к аду
В ветхой безликости дней,
Я не штурмую Монкаду
В жалкой округе моей.

Скорбна любая неделя.
Радостно – только в бою.
Я под знамёна Фиделя
Снова условно встаю.
Нет мне ни чести, ни места,
Ни баррикад, ни огня.
…Лучше б на Сьерра-Маэстра
Пуля сразила меня.

* * *
Да что же мы, в самом-то деле,
Неужто надеялись зря?
…И птицы от нас отлетели.
От нас отступили моря.

Разбиты дороги и зданья.
Загублен соседний лесок.
Великие наши мечтанья
Засыпал пустынный песок.

И глохнут тревожные трубы.
И воет метель, как беда.
Где плотники, где лесорубы,
Артели былого труда?

И звери покинули норы.
И в травах не светит роса.
От нас отодвинулись горы.
От нас отступили леса.

И речки уже обмелели.
И стынет бесплодная гать…
Да что же мы, в самом-то деле?
Доколе округу пугать?

Доколе топтаться по кругу?
Доколе указы писать?
Доколе перечить друг другу
И милую землю кромсать?

…Но снова и зиму, и лето
Проносятся тусклые дни.
И ясно, что нету ответа,
А только вопросы одни.