Эти заметки из рабочих блокнотов выборочно всплыли в памяти сегодня. Не связанные общим сюжетом. Без всякого анализа эволюционных изменений. Только то, что видел и слышал. Всё – по годам. Через звёздочки…
Последние годы Союза. Киев – самый похожий на Москву город. Только русская речь. Её, правда, «разнообразит» суржик гостей из глубинки, приехавших за покупками. Уж очень они «незатейливы»: ходят гуськом и ведут себя шумно. И одеты как-то непривычно, во всяком случае, старомодно.
Середина 1992 года. Киев. Ещё никто не опомнился после 1991-го. Разговоры – больше об общих знакомых. Исключительно по-русски. Например, с элегантной дамой: «Как вас зовут?» Протягивает визитку: Любмила Бородiн.
«Почему Любмила, а не Людмила? С чего вдруг – Бородин, а не Бородина?» Ответ: «Чтобы не русопятничать».
Смеются все, кроме неё. И я, и находящиеся рядом аспиранты – Паша из Харькова, Женя из Симферополя и Колян из Запорожья – все с русскими фамилиями и такой же фонетикой. А через год-полтора они стали Павло, Евген и Микола.
* * *
Приблизительно тогда же. Экскурсовод по весьма неказистой музейной экспозиции – «Вклад Украины в мировую науку» – в очередной раз называет Сергея Павловича Королёва «великим украинским учёным, открывшим дорогу в космос». В ответ на недоумение она поясняет: «Королёв ведь родом из Житомира». Кто-то саркастически добавляет: «Тогда и (харьковчанин) Чикатило – великий украинский маньяк». Ответ с вызовом: «Как можно гения сравнивать с убийцей?»
* * *
Середина 1996 года. Многих недавних – по тому времени – шурави (и наших, и украинских) «щёлкнул» эпизод встречи в Москве двух освободившихся из душманского плена украинцев. Запомнились фамилии: Дубына и Выродов. Их «недешёвое» вызволение оплачивалось из общей казны ветеранской организации стран СНГ. Какие-то деньги предназначались и самим освобождённым – на дорогу и первичное обустройство. Так вот. Украинский представитель, кажется из посольства, эти деньги прикарманил прямо на выходе из аэропорта.
* * *
1997 год. Босния. Миротворческая операция. Много встреч с украинцами. Вот тогда и выявились, как потом стали шутить, «два мира – два шапира». Выходцы с востока – практически стопроцентно – «советские-русские офицеры». Западенцы, правда не все, бравируют бандеровскими корнями. Но в своей интерпретации: «Бандера воевал не с русскими, а с поляками. Это коммунисты всё перевернули. Ради своих варшавских союзников». Так говорят и те, кто ещё в «Красной армии» до полковника дослужился.
«Восточники» рассказывают: при любом назначении задают вопрос: «Кто враг Украины?» Если по привычке говоришь: НАТО, то если тебя и назначат, рядом будет тот, кто так не считает. Много лет спустя (но до 2014-го) один харьковский собеседник предупредил: «Назначение бандеровцев в органы власти на востоке обострит проблемы с Россией».
* * *
Конец 1999 года. Что-то по большому счёту не так. Футбол: Россия – Украина. Я среди украинских болельщиков. Откуда у них столько злости? Не болельщицкой – она забывается после финального свистка, тем более за общим столом. Ладно, матч закончился пением «Ще не вмерла…» Но при чём здесь голодомор?
Впервые прозвучал вопрос: «Почему Россия требует оплату за энергопоставки? Ведь большинство общесоюзных приисков разрабатывались с участием украинцев».
* * *
Ещё сюжет. Очередная международная конференция. В ней в качестве рядового мидовца принимает участие будущий, правда «скоротечный», министр иностранных дел Украины. Тогда он всячески проявлял себя русофилом, мечтал о службе в Москве. Прямо во время конференции он получает известие о назначении в одно из европейских посольств. Откликнувшись на вопрос, кажется, немецкой журналистки, каким видит себя дипломат в новом качестве, интервьюируемый рассказал об украинском заслоне на пути российской агрессии. На вопрос: «Ти шо, з глузду з’iхав?» чистосердечно признаётся: «Подошёл бы русский журналист – я бы сказал другое...»
* * *
2000 год. Мой собеседник – недавний начальник генштаба ВС Украины генерал-полковник Анатолий Лопата. Предельно откровенный разговор. Перед тем как расстаться, Анатолий Васильевич берёт листок и ручку, оставляет мне своё стихотворение – «Моим друзьям, 24.11.2000». Воспроизвожу его начало:
Разменяют меня
На другого коня,
На орловских кровей скакуна.
Видно, конь строевой
Оказался чужой.
Из другого, видать, табуна.
Вот весеннего дня
Снимут сбрую с коня.
Испытает он тяжесть свободы.
Был конём строевым,
Оказался чужим
При разделе коней на породы…
Что тут добавить?..
* * *
2003-й. Возвращаюсь с очередной конференции через границу Молдовы (Приднестровья) с Украиной. Украинский пограничник, таможенник и ещё какой-то «инспектор» заходят в каждое купе. С объёмными пластиковыми сумками, в которых «челноки» возили ширпотреб для рынков. Придираются к любой мелочи, например где квитанция, что вы оплатили гостиницу? В чужой, заметьте, стране. Правда, тут же предлагают «рассчитаться». Лучше – деньгами. Но годится всё. На мои сухофрукты не позарились. У соседа нашлись «незаконные» консервы. К концу обхода – сумки полные…
* * *
2004-й. Министр обороны Украины Кузьмук – в Петербурге на совещании коллег по СНГ. Фуражка министра – «родом» из Москвы – с 200 граммами золотистых украшений... Сначала – подробные уточнения: как его «величать» – генерал армии (по протоколу) или генерал Украины? Так ему хотели польстить члены украинской делегации. Договорились – по протоколу. Украинская сторона предлагает продолжить военные поставки из России на льготных условиях. Ради сохранения боеспособности «Збройных сил». И в подтверждение братских связей. На вопрос, действительно ли Украина занимается «коммерческим» реэкспортом за рубеж наших же поставок, следует ответ: «Это наше суверенное право».
* * *
Выступая в Калининграде на съезде соотечественников в 2008 году, депутат ещё украинского Верховного совета Крыма Владимир Константинов назвал расчётный процент сторонников объединения с Россией: по республике – 96, по Севастополю – 98. Ему мало кто поверил.
Тоже 2008 год. Международная Парламентская ассамблея стран СНГ. Её участник от Украины – Яценюк – говорит, что его стране следует жить так, как будто за Днепром начинается Тихий океан.
* * *
Ничуть не дальновидней – «отечественные пророки»: «Куда они (украинцы) денутся без наших энергоносителей, да и рынка?» Не более внятна и идея русского мира, ибо дальше семинаров дело не идёт. Тогда же посол РФ на Украине В.С. Черномырдин поднимает чарку. С эфеса казачьей шашки. Кажется, в Гуляйполе.
* * *
После 2014 года контакты с украинскими знакомыми прекратились. Но всё-таки заехал с Украины в Комарово (через Хельсинки) знакомый гуманитарий – аполитичный балагур. Рассказывает: ему поручили подготовить духоподъёмный материал о Петлюре. Он взял советскую брошюру о Николае Островском, убрал «лишнее» и добавил «недостающее»… «Философский очерк» о Петлюре приняли на ура.
* * *
А вот звонок из Киева. В 2019-м, после церковного раскола: «Почему в Петербурге нет украинских кладбищ?» Отвечаю вопросом на вопрос: «У вас других проблем нет?» Черту подводит хамская реплика звонившего.
* * *
14 марта 2022 года. Удар по Донецку украинской «Точкой-У». 23 человека погибли, более 30 раненых. У памятника Тарасу Шевченко.
* * *
Лето того же года. История одного знакомого. До начала 90-х он служил в советской разведке. За рубежом. Его, как позже выяснилось, сдал Скрипаль. Тот самый. Вернулся домой, на Украину, уволился. Преподавал иностранный язык, защитился. После 2014 года его вызывают в СБУ. За столом – бывший его подчинённый по загранкомандировке. Предлагает на выбор: или тебя выдадим выславшей тебя стране – «по вновь открывшимся обстоятельствам», с перспективой «присесть» лет на 10. Или поступай на службу «батьковщине». Служить будешь сам знаешь против кого.
Собеседник так воспроизводит диалог: «Я – ему:
– Ну и сукин же ты сын. Я тебя столько раз из такого дерьма вытаскивал…
Тот смутился, видимо, что-то вспомнил. И через паузу:
– Ладно. Завтра в это же время на этом же месте. С решением».
Мой собеседник поспешил домой. Собрал всё что мог. Подхватил ничего не понимающую жену. И в машину. Граница с Россией – недалеко. Теперь здесь и живёт. До февраля 2022 года звонил сыну – тот остался на Украине. Незадолго до нашего разговора сын произнёс: «– Папа, встречу – убью.
– А маму?
– Не знаю. Подумаю…»
Р.S. На очерк откликнулся знакомый литератор: «Не представляю, что на это сказал бы мой институтский друг киевлянин Толя К... Его отец, бравший Берлин, вышел из боя на единственном уцелевшем от батальона танке...»