И вновь память уносит меня в далёкое, но незабытое детство.
Я просыпаюсь от сладкого запаха печёной стряпни, который заполнил нашу тесную квартирку. Открываю глаза и вижу на столе высокий белый хлеб, подрумяненный с боков, а сверху присыпанный сахарной пудрой. Рядом, на белой с голубой каёмкой тарелке, – разноцветные куриные яички: красные, оранжевые, бордовые.
Я знаю, сегодня большой праздник – так говорила накануне бабушка. И называется он так же, как этот хлеб, – Пасха.
Встаю с большущего сундука, который, как рассказывала бабушка, они с дедом привезли из Самары, когда переезжали на Дальний Восток, крышка его стала для меня кроватью, и подхожу к столу. Так хочется отрезать или отщипнуть от пасхи хотя бы малюсенький кусочек и отправить его в рот! Но моя рука замирает: на сахарной верхушке леденцовыми крошками выложены буквы «ХВ». Что они означают?
Пытаюсь догадаться: хлеб воскресный, хлеб весенний, хлеб вкусный… Но все мои предположения кажутся неубедительными: в буквах есть какая-то тайна – я это чувствую трепетной мальчишеской душой.
Из большой жестяной коробки из-под леденцов, где хранится всё моё богатство – дедушкина медаль, которую ему дали за работу во время войны, катушки из-под ниток, стрелки от настенных часов, медные гильзы и ещё кое-что, я сегодня достану маленький жёлтый с прозеленью крестик и надену его себе на шею. В будни его носить мне почему-то не разрешают, а только в праздники, которые не отмечены в отрывном календаре, но бабушка о них знает. В такие дни мы с ней обычно по утрам ходим в церковь, что в центре города. Бабушка молится, а я стою и смотрю на золотистые иконы, с которых как живые смотрят на меня глаза святых. А вчера вечером бабушка в церковь направилась одна, сказав: «На всеношную. Ты ещё мал, не выстоишь, а подрастёшь – будем вместе ходить».
Когда она успела испечь хлеб и покрасить яички? Ведь я слышал сквозь сон, вернулась бабушка далеко за полночь.
А пасха пахнет вкусно-вкусно! Не удержавшись, провожу по сахарной пудре пальцем, и рядом с буквами «ХВ» остаётся бороздка от моего прикосновения. Слизываю белую пыльцу: сладко!
В окне – щедрое весеннее солнце. Оно наполняет комнату ярким светом, и хочется скорее бежать на улицу, радоваться и веселиться.
Стук по стеклу, и я вижу улыбающуюся рожицу моего закадычного дружка Тольки Давыдова. Он показывает два крашеных яйца. Голоса Тольки я не слышу, но по движению губ угадываю: «Айда на улицу! Будем стукаться пасхальными яйцами».
Эта игра мне нравится: чьё яйцо не разобьётся – тот выиграл и он забирает яйцо побеждённого. Правда, в прошлом году Толька меня было надул: играл деревянным крашеным яйцом, но я его обман быстро раскусил.
Мгновенно натягиваю штаны и рубашку, хватаю с тарелки пару яиц – и к двери. «Куда ты без завтрака?» – кричит незлобиво вслед бабушка. Но я уже во дворе, где всё зелено, где одурманивающе пахнет цветущая черёмуха, и от этого чуть-чуть кружится голова.
Как хорошо: праздник, Пасха!
…Сколько тогда мне было лет: шесть, пять, четыре? А кажется, словно вчера.
Я давно знаю: буквы «ХВ» означают «Христос воскрес». И всё-таки, всё-таки в них есть какая-то досель неразгаданная мной, вечная тайна.
, БЕЛГОРОД