Расшифровка «Слова о полку» продолжается. Новый «Князь Игорь» в Новосибирской опере
П
ОГРУЖЕНИЕ
Это было увлекательное время. Войны и грабежи, предательства и разврат. Брат шёл на брата, и трудно было сказать, кто свой, кто чужой. Половцы были ни то ни сё. Иногда – варвары, порой – ландскнехты. Воевали свирепо. Все!
Благородство не мешало подлости. Воинское товарищество было причудливо. Своим – всё. У чужих забирали и того больше. Не только кафтан, но и кожу. Блеск русского Средневековья – «Слово о полку Игореве».
Блеск золотого века русской музыки – опера Бородина. Она в Новосибирске не впервые, но вновь – премьера. О новой версии мечтал главный художник театра – Игорь Гриневич, русскую оперу ждал коллектив. Свершилось.
Оркестр звучит мощно, но сдержанно. Суровой темой увертюры на иссечённом саблями степняков пергаменте проступают загадочные строки «Слова».
Так и пойдёт дальше: режиссура молодого Тимофея Кулябина ни разу не отвлечёт нас ни от музыки, ни от литературы, ни от истории.
Мир спектакля. Он более определённый, чем мир летописей и мир реальных отношений. Да, Кончак и Игорь – на пороге династического союза, но они – жители разных планет. Ставка князя – солярная держава. Декорации – вертикаль, горизонталь, на пересечении – распятое солнце. Стан Кончака – царство луны, империя ночи. Вместо солнечного – свет костров. Жёсткая оппозиция или взаимное дополнение? Без выдуманных тайн – первое. Спектакль об этом. О врагах, которые лучше друзей, но враги. О братьях, которые хуже врагов, но братья.
Вот впечатляющая оргия Владимира Галицкого – и из убранства сцены исчезает всё высокое. Горизонтальные, плоские, приземлённые периоды декораций до самого окоёма. Так кажется. Только почва. Без мистики крови. Без солнца. Даже без луны.
Но как же хорош терем Ярославны! Паутины узоров русской вязи повсюду – вверху, справа, слева. Княгиня держит плат. Позже он превратится в омофор едва ли не Той, Которая «честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим», а пока… Пока в руках Ярославны просто отрез.
В её покоях вышивают. Вышивание, прядение, ткачество – операции женской магии. Плетёт паутину паучиха, ткёт Пенелопа. Это важно! Незначительная деталь – и русская авантюрная повесть раскрывается во всей глубине всемирного звучания. Уже ради этого стоило ставить «Князя Игоря» заново.
Но это ещё не всё. Нам предстоит перед крещением огнём и кровью услышать колокол, который не звучит; увидеть молитву «покрый нас от всякого зла честным твоим омофором», которую никто не творит; угадать в инженерных сооружениях Гриневича акведуки Первого Рима, которые переброшены к Риму Третьему. И лишь потом вспомнить о музыке.
Нас ждёт потрясающий финал. Неоконченную оперу Бородина дирижёр-постановщик спектакля Евгений Волынский завершает темами увертюры и пролога. Круг замыкается.
Следующий шедевр нашей книжности – «Слово о погибели земли Русской». Сейчас на сцене – покаяние. За личное участие в русском унижении.
Иконописным ликом поднимается князь к горним высям. Воин, аристократ, сверхчеловек преодолел себя. Уже не просто Ольгович – почти русский.
Пойми, кто враг. Примирись с братом. Молись за него. Вот путь воинской святости!
РАСТВОРЕНИЕ
Я – благодарный зритель. Больше фабулы ценю символ. И если вижу вертикальную линию, то воспринимаю её как чистую идею вертикальности. Что материал? Вторично. Хотя и здесь возможны размышления.
Например. Почти все декорации выглядят подозрительным новоделом. Сайдинг, какие-то, прости Господи, «евробрёвна». Ужас? Ничуть. Есть повод задуматься о некой неуловимости «Слова», которое известно нам только в копиях. Декоративность – основная черта спектакля. Даже текст повествования даётся на экран в архаичной лексике и грамматике, но в современной орфографии.
Или – ещё образец едва не буффонады. На фоне чистого символа – карикатура. Массовка. Шапки сидят неловко, всклокоченные бороды. Бояре похожи на «утренничных дед-морозов». Смех да и только, но! Рядом с аристократами Игорем и Ярославной так и должны выглядеть те, кто разъезжает по Путивлю и Галичу в старинных Maibach’ах. Ничтожества, изменники – как их показывать? Сказочными богатырями? Увольте. Всё правильно. Гадкие людишки в полукафтаньях от древнего Versace.
Всё неочевидно, но предельно точно в н-ском «Князе И.». Да, есть чёткое деление на своих/чужих, мужское/женское, день/ночь, но всё – пока становление. Ночь ханской ставки содержит отражённый или рукотворный свет (луна, костёр), а русский белый день таит в себе крупицу мрака (затмение). Мужское и женское склонно к взаимодействию до слияния. Чужой надёжнее брата, но всё равно чужой. Хотя необходимый для гармонии. Владимир Галицкий – зло, подлежащее искоренению. Своих обычно вешают на вершок повыше чужих. Ибо им нет оправдания. Ни безвольных, ни сластолюбцев мужской мир не прощает.
Парадоксальный, духоподъёмный, патриотичный спектакль!