Андрей Привалов
Пару лет назад мне выпала удача устроится нативным редактором в/на большую информационную помойку. Продержался я там относительно недолго, но впечатлений осталось много…
— В отделах, где не надо работать, к сожалению, все места уже заняты родственниками, знакомыми и родственниками знакомых руководства! — кивком головы начальница отдела кадров указывает на группу молодых профессионалов, роняющих слюни на свои макбуки. — Есть только место в отделе спецпроектов. Но там, к сожалению, придется думать... Креативить и все такое!
— Понимаю. То есть работать за всех?
— Да. Зато у вас офис в лофте. С бесплатной кофеваркой и видом на Павелецкий железнодорожный узел!
— А этот ваш лофт мне на голову не рухнет? В его стенах, кажется, замочно-скобяная артель еще в XVI веке была? При Иване Грозном!
— Не должен. Перекрытия вроде заменили. При Николае Первом. Если что, там на входе строительные каски всегда лежат…
— Ну хорошо. Думать я люблю! — вру я, потому что мне очень нужны новые тренировочные штаны.
— На тренировочные штаны вашей зарплаты точно хватит! — улыбается HR, выдавая кучу бумаг, регламентирующих мое передвижение и допуски внутри периметра, — от службы безопасности вообще и компьютерного департамента в частности. — Это надо прочитать, подписать и сжечь, а о прочитанном забыть, потому что все это очень секретно!
Из бумаг я понимаю, что в целях безопасности компьютер лучше вообще не включать. На этом мое трудоустройство заканчивается, и я торжественно вступаю в должность нативного редактора.
Если кто не знает, нативный редактор — это такой человек, который должен придумывать яркую контент-обертку для всякого говна, чтобы глупые потенциальные потребители думали, что внутри конфетка. То есть фактически, я стал продавать обертки по цене говна. Или говно по цене оберток. Но сейчас речь не об этом, все равно брали плохо.
Так получилось, что в моем отделе не оказалось мужчин, — одни симпатичные и практически нецелованные девушки далеко за тридцать. Кто-то подумает, что работать в женском коллективе, при полном отсутствии конкуренции, — большая радость. Но на практике все иначе. Во-первых, пиар, реклама и прочий маркетинг — это работа для людей с тонкой душевной организацией, а проще говоря — истеричек. Сильных, независимых, уверенных в себе одиноких женщин, ждущих принца на белом коне с серебряным копьем. А я как раз серебряное копье свое давно зачехлил, чтоб не пылилось. Во-вторых, когда работаешь в "цветнике", женщины перестают видеть в тебе мужчину. В этом, опять же, есть и положительные, и отрицательные стороны. Но положительных, особенно для стареющего энтомолога, больше.
— Наташ! — кричит сильная и независимая Алина своей коллеге. Я сижу через стол напротив и все слышу.
— Ну?
— Нам сегодня на корпоратив идти, а у меня колготки сползают!
Я замираю. Корпоративы в компании гремят чуть ли не каждый месяц, а тут такая незадача. Эту Алину, кстати, постоянно ставят мне в пример (как в детском садике), уязвляя мои представления о прекрасных текстах. «Андрей! — говорит обычно похмельная начальница, — Ничего опять не поняла из того, что ты в концепции вечеринки для Yves Rocher написал. «Вербализатор», «исихаст», «квантитативный», «гривуазный»! Я и слов-то таких не знаю. Что это, блин, вообще такое? Ты издеваешься? ПИШИ, КАК АЛИНА!»
Алина — местный Джеймс Джойс. Она пишет без прописных, знаков препинания и форматирования. И теперь вот наш топ-копирайтер и звезда креатива ерзает напротив меня в сползающих колготках. Вселенная, порой, бывает несправедлива к гениям.
— Резинка, наверное, ослабла! Ну-ка покажи! — говорит безнадежно одинокая, но уверенная в себе Наташа.
Алина поворачивается попой и задирает платье. Наташа оттягивает и резко отпускает неисправную деталь ее амуниции. Раздается чувствительный шлепок.
— Ой! — восклицает Алина.
— Ну точно ослабла! Еще и колготки с низкой талией напялила! Не надо было их в горячей воде стирать!
Задница у Алины еще ничего, отмечаю я в рабочем блокноте. Где-то даже ого-го!
— Надо на «Вэ-Бэ» новые заказать! — говорит Алина.
Они дружно бросают свои пруфы, брифы и драфты и лезут на сайт «Вэ-бэ», чтобы выбрать Алине колготки, громко обсуждая, сколько в них должно быть «дэн» и какой расцветки эти «дэны» будут. Меня они, естественно, не замечают.
— Мне кажется, на корпоратив надо в чулках идтить, колготки снимать — только время терять! Вдруг повезет! — тихо говорю я, не отрывая глаз от экрана монитора. В свое время я тоже был грозой корпоративов, но давно уже на них не хожу, так как корпоративный дух мой и так невероятно силен и больше зависит от размера оклада, чем от количества выпитой с коллегами водки.
— А ведь Андрей прав, несмотря на то, что столько лет проработал в газете «Влажные новости»! — говорит Наташа. — Да и лето на дворе, жарко в колготках.
Сама Наташа в легком брючном костюме из тонкого льна. На провинциалке Алине тяжелое кримпленовое платье ядовитой расцветки. Такие носили еще наши мамы. Кримплен был запатентован в Великобритании в 1946 году, вспоминаю я. В голове у меня масса бесполезных знаний. Еще я знаю, что у Алины есть спонсор — бывший банкир в бегах. А у Наташи спонсора нет. Все сама.
Через полчаса курьер привозит Алине чулки. Она отправляется в туалет переодеваться. Затем сотрудники информационной помойки дружно садятся в автобусы и едут на корпоратив в Строгино. Вслед за ними я тоже покидаю наш аварийный лофт и иду по набережной Москвы-реки в сторону Котельнической слободы. Подставив лицо заходящему июльскому солнцу, я улыбаюсь: скоро, наконец, и у меня будут новые тренировочные штаны...