Выставка Евгения Окса в Галерее живописного искусства
Дочь художника Людмила Евгеньевна Окс вспоминает один эпизод подмосковного лета начала 50-х: «Мой отец идёт на этюды по тропинке в лес. За плечами складной мольберт, с которым не расстаётся с юношеской поры, – очень удобный, но… внешне чем-то напоминающий ружьё. Галки стремительно, с криком срываются с мест. «Глупые, не бойтесь», – смеётся он. Но птичья паника продолжается… Мне хочется, чтобы вы представили его вот таким – высоким, худым, в заношенном костюме и любимом потёртом берете, с мольбертом и этюдником за плечами, удаляющемся вглубь леса в поисках Прекрасного!»
Евгений Окс (1899–1968) принадлежит к числу мастеров, чьё творчество не нашло общественного отзвука при жизни и осталось упущенной возможностью развития отечественной живописи ХХ века. Как некогда француз Клод Латур, Окс был вторично открыт лишь в 1990-х, и интерес к его наследию возрастает год от года. Сегодня его искусство котируется на арт-рынке практически на одном уровне с именами самых известных его современников.
Основная часть наследия Окса относится к кругу лирического пейзажа в стиле импрессионизма и постимпрессионизма, к недвусмысленно реалистической струе этого направления. Авангард, ставший адекватным художественным языком ХХ столетия, был ему принципиально чужд, за исключением небольшой и очень кратковременной дани занесённому из Германии в начале 30-х экспрессионизму. Последовательный импрессионистский, колористический, живописный подход к натуре предопределил рано выявившееся и постепенно всё нараставшее его расхождение с пропагандистски-лакировочной доминантой советского искусства, хотя в номинальные рамки соцреализма в его буквальном, изначальном смысле творчество художника укладывалось вполне и лучшие его работы, достойные Третьяковской галереи, представляют собой так и не реализованное, но вполне возможное направление в нём. Невостребованным художника сделали, скорее, общественные условия времени, а поступиться своими выстраданными творческими принципами он себе не позволил. Причины тому, надо полагать, коренятся в годах детства и юности, в условиях формирования и становления личности.
Он родился в интеллигентной творческой семье в Санкт-Петербурге. Отец – земский врач и общественный деятель-просветитель, по чьим книгам училось не одно поколение медиков. Мать – известная оперная певица рубежа веков, блиставшая на российской и зарубежной сценах, пока её карьеру не оборвала ранняя смерть. Некоторое время Окс успел поучиться в Гагаринском художественном училище: уроки преподававших там Добужинского, Яковлева, Шухаева и Браза он бережно пронесёт через всю свою жизнь.
В 1918 году судьба счастливо приводит его в «пассионарную» Одессу, в возникший там уникальный круг таких же молодых художников и поэтов. Илья Ильф, Эдуард Багрицкий, Юрий Олеша, Валентин Катаев, Аделина Адалис становятся его близкими друзьями на всю жизнь. Окс – активный участник «Клуба поэтов», сам начинает писать стихи. Призванный в 1919 году в Красную армию, он служит в Агитпропе, в ЮГРОСТА.
После демобилизации оказывается в Москве, поначалу работает крупье в большом казино, женится. Потом устраивается декоратором в театр, оформляет клубы, начинает сотрудничать с издательствами. В 1924 году в качестве члена художественной группы НОЖ («Новое Общество Живописцев») впервые принимает участие в выставке. НОЖ, естественно, просуществовал недолого. Наступила пора РАБИСа и АХРРа. Окс начинает писать лирические городские пейзажи – жанр, в котором добивается крупных творческих успехов.
В начале 30-х он пишет замечательную, исполненную лиризма и в то же время полную какой-то томящей внутренней тревоги серию старомосковских переулков, создаёт «Новый 1932 год», который сегодня вполне можно назвать первым обобщенным символом наступавшего и круто менявшегося времени. 1934 годом датированы выразительнейшие «Красный трамвай» (ныне находящийся в собрании ГТГ, и по праву) и «Дорога в Давыдково». Окс отчётливо эволюционирует в сторону импрессионизма, в частности пробует себя в экспрессионистском подходе к цвету, хотя это, надо отметить, не вполне его стихия. На подходе ряд картин на современные темы, но обобщённый язык образов-намёков, нескольких характерных черт без привычной детализации оказываются выпадающими из восторжествовавшего повествовательного стиля других, более «доступных» художников. При отборе работ на всесоюзные выставки Окса подвергают критике, к счастью, не возымевшей опасных последствий, его картины всё же выставляются на некоторых отчётно-показательных экспозициях.
В первые годы войны Окс участвует в создании московской оборонительной линии, не расставаясь при этом с блокнотом и карандашом. В 1943 году его демобилизуют из-за прогрессирующего туберкулёза. Силы вернуться к палитре и кисти приходят не сразу.
Трудящийся художником-ретушёром в издательствах, Окс постепенно переходит на обочину художественной жизни. Лишь в конце 50-х в его творчестве возникает новая полоса. Можно снова открыто быть импрессионистом по живописному языку, можно снова выйти с мольбертом на столичные улицы, в свои любимые сохранившиеся старые московские переулочки.
Последний взлёт его творчества связан с неожиданным и несколько парадоксальным осознанием художественного потенциала хрущёвских новостроек. Сил на большие работы уже нет, но даже маленькие этюды первенствуют среди работ других мастеров, увлёкшихся этой тематикой. В начале 60-х Окс единственный раз выезжает за рубеж, в Италию. Проходят и две скромные, столь долгожданные выставки – в помещении районной библиотеки и в фойе кинотеатра «Патриот»... Жить ему остаётся около трёх лет.
Как минимум три картины – три символа Времени – это очень много, результат, которого удаётся достигнуть отнюдь не многим художникам. «Новый 1932 год», «Красный трамвай» и полотно начала 1960 года «Дорога в Хорошеве» должны в конце концов занять заслуженное место в пантеоне отечественной живописи. А есть ещё и вдохновенные городские пейзажи и натюрморты, сельские виды-хроники 40-х, есть глубокие и выразительные портреты, прекрасная графика... Многие из этих работ, доселе практически неизвестных широкой публике (при жизни художника они не выставлялись, а затем хранились в собрании его семьи), можно увидеть на выставке в Галерее живописного искусства, что на Первой Тверской-Ямской. Увидеть – и в очередной раз поразиться тому, сколь богаты мы на таланты и сколь не бережно к ним относимся. Впрочем, ныне Окс, как уже говорилось, в чести: за его произведениями охотятся коллекционеры, буквально каждый год он «принимает участие» сразу в нескольких экспозициях, выходят альбомы и публикации, посвящённые его творчеству. Если бы всё это было при жизни!
И закончить нам снова хотелось бы словами художницы Людмилы Окс, обращёнными к отцу: «…Прощальная улыбка судьбы, a finito. Помню тебя в заботах и, увы, напрасных. Готовишь работы к очередной весенней? осенней? выставке. И опять, в который раз, разочарование, приправленное унижением: не прошёл выставком. «Нет героики будней» и чего-то ещё. И вообще что это за французский пошиб, отзвуки чуждого формализма эпигонов Писсарро? Словом, понятно. А всего-то надо было бы тебе прожить, дожить еще около тридцати лет! Так что же ты бы сказал мне, нам, нынешней молодой поросли? Но художник вечен, он говорит красками, своим увиденным и выстраданным. По-прежнему живой, по-прежнему молодой. Смотрю опять на твоё фото – глаза чуть улыбаются и так добро – значит, все хорошо?»
,
Выставка продлится до 19 апреля. 17 апреля в Галерее живописного искусства пройдёт мемориальный вечер памяти Евгения Окса. Начало в 17.00.