Андрей Аствацатуров – личность многогранная: известный филолог, писатель, доцент СПбГУ, а теперь ещё и директор Музея В.В. Набокова… Весной этого года после четырёхлетнего «молчания» он выпустил новую книгу «Не кормите и не трогайте пеликанов», которую сам автор считает своим первым полноценным романом. О том, как изменился его герой, почему невозможно написать современный роман без филологических знаний и что представляет собой сегодняшний литературный ландшафт, писатель рассказал «ЛГ».
– Можно ли назвать ваш новый роман «Не кормите и не трогайте пеликанов» отчасти продолжением предыдущих книг? Что роднит его с «Людьми в голом» или «Осенью в карманах», кроме героя?
– «Пеликаны», в отличие от моих предыдущих книг, – полноценный роман с выстроенной системой персонажей, сюжетными линиями, правда, несколько модернистски фрагментированными. Мои предыдущие книги скорее в духе Шервуда Андерсона были в большей степени романами в рассказах, нежели полноценными романами. В них значительное место занимали анекдоты, парадоксы, афоризмы. Хотя в анекдотах я пытался передать своё философское религиозно-экзистенциалистское видение мира. Здесь анекдотов куда меньше, а религиозная проблематика выражена более открыто, хоть и через сюжетные линии, через поведение персонажей, через их реплики. Я ушёл от прежней простоты, от вещей к городской пейзажности и внутренним человеческим конфликтам. Но в сюжетном отношении «Пеликаны» ближе к «Осени в карманах». Они продолжают сюжетную линию, намеченную в «Осени», и развивают её урбанистическую тему. Изменился и сам герой. Он перестал быть неудачником, он ожесточился, он сделался более циничным, более отчаявшимся и чуть менее привлекательным.
– Ваш герой – герой времени? Этот плывущий по течению, «растерянный и сосредоточенный» одновременно человек – порождение века или, напротив, чужеродный элемент?
– Он – один из героев времени. «Героями времени» скорее можно назвать центральных персонажей Романа Сенчина, по той причине, что Сенчин описывает куда более распространённые типажи. И делает это лучше, чем я, с большей силой, большей горечью. Мой персонаж – и порождение века, и в то же время его отрицание. Он типичный интеллигент, который не желает быть таковым. Он не желает принимать современность, не замечая, что современность, современный город, среда, в которой он обитает, неизбежно проникает в него. Но в то же время он понимает, что стал фаталистом, что обречён выполнять разные земные миссии, которые всегда приводят его к личному поражению.
– Какую роль играет в романе город? Лондон, Петербург – только декорации или полноценные действующие лица? Как создаётся образ города?
– Город у меня – одно из главных действующих лиц. Он ведёт диалог с героем, он заражает его своей силой, переваривает его. Я даже старался местами сделать героя не субъектом, а объектом, заставляя городские постройки, деревья, машины также выступать как субъекты наравне с ним. То есть сделать их равноправными герою. Моя задача была – показать скрытую метафизику города, силы, которые им управляют и которые едва различаются в городском ландшафте. Для этого я старался всякий раз раскрывать динамику, историю построек, парков, предметов, замечать следы того, что было прежде, почти в доисторические времена. Лондон и Петербург – два европейских имперских города, затухающих, как сама Европа, зимних (действие всегда происходит зимой), отчасти полумёртвых. Лондон – скорее морской ландшафт со следами древнего моря. Петербург – город правильной земной геометрии, правил, строгого расчёта.
– А как город влияет на писателя? Можете ли вы, например, представить себя и свои тексты без Петербурга?
– Город принципиально влияет, без города, без смыслов, которые в нём находили наши литературные предшественники, я плохо мыслю себе свои романы. Даже если действие разворачивается в интерьере, он обязан быть петербургским и свидетельствовать об империи.
– Не могу не спросить о взаимодействии филологии и литературы. Ваши филологические знания больше помогают или мешают? Трудно ли отделять Аствацатурова-филолога от Аствацатурова-писателя? И нужно ли это делать?
– Знания, любые, в том числе филологические, помогают. Думаю, если бы Водолазкин и Гиголашвили не были высокопрофессиональными филологами, мы вряд ли получили бы такие блестящие тексты, как «Лавр» или «Чёртово колесо». Более того, они часто откровенно подчёркивают это знание, как Водолазкин в «Лавре» или Гиголашвили в «Захвате Московии». Что касается меня, то я старался вполне осознанно играть с предшествующей литературной традицией, скрыто и явно цитировать классиков (Элиота, Вирджинию Вулф, Бирса, Пушкина, Гоголя, Андрея Белого), цитировать своих современников (Елизарова, Садулаева, Быкова, Сенчина), выстраивать сюжетные линии с оглядкой на мастеров. Написать современный роман без знания филологии, без умения филологически читать и анализировать чужие тексты невозможно. Читатель может замечать эти следы в моих текстах, может не замечать, это не столь для меня важно.
– Ваш дебютный роман «Люди в голом» отчасти вырос из заметок в «Живом журнале». Как сегодня взаимодействуют интернет и литература? Можно ли сказать, что и там и там человек создаёт альтер-эго?
– Думаю, можно. В интернет-общении, в блогосфере отчасти похожая на литературу ситуация. И в том и в другом случае человек скрывается под маской, которая вытесняет или развивает его личность. В литературе – это рассказчик, повествователь, лирический герой, который отделён от самого автора. В интернете – это аватар, по сути, тот же рассказчик, образ, сознательно выстроенный, стремящийся не быть кем-то, а только казаться.
– Какие вы можете отметить тенденции в современной русской литературе?
–Тенденций чрезвычайно много. Сейчас затруднительно определить какие-то линии, поскольку мы живые свидетели или участники процесса. Я бы выделил социальную прозу (Прилепин, Рубанов, Сенчин, Шаргунов, Садулаев, Айрапетян, Гиголашвили, Филипенко, Сальников). Интересен традиционный психологизм в духе русской классики (Славникова, Быков, Снегирёв, Мария Ануфриева, Саша Николаенко, Анна Козлова). Существует неоготика, блестящим представителем которой является Михаил Елизаров. Мне нравился магический реализм Лоры Белоиван и Ильдара Абузярова и близкого к ним Бояшова. Есть неомифологизм Водолазкина. Впрочем, он пишет книги в разных манерах. У нас есть сильная урбанистическая проза – Левенталь, Носов, Крусанов. Есть очень сильная документалистика, особенно региональная – например, Василий Авченко. Есть интересная традиция исторического романа (Юзефович, Гиголашвили). Есть псевдоавтобиографическая проза – Эдуард Лимонов, Валерий Попов. Наконец, существует огромный пласт жанровой, многотиражной литературы, достаточно сильной. Много чего есть.
– Недавно вы возглавили Музей В.В. Набокова на Большой Морской улице. Поделитесь своими планами. Что ждёт набоковский музей в будущем? Каким вы видите идеальный современный литературный музей?
– План развития музея уже составлен. В настоящее время совместно с музеем в Рождествено организована выставка «16 лабиринтов Набокова». Ведётся подготовка выставки «Экслибрис Серебряного века», осенью мы планируем провести интересную выставку «Пионеры супрематизма» – будут представлены аксессуары, выполненные современными художниками по рисункам супрематистов (К. Малевича, А. Экстер, Н. Удальцовой). В наших планах есть ещё несколько выставок петербургских художников и коллекционеров. Две недели назад у нас с успехом прошло выступление известного поэта и переводчика Яна Пробштейна. Этим выступлением мы открыли серию встреч с современными петербургскими переводчиками, которые состоятся осенью и зимой. Все эти встречи и выступления будут приурочены к выходу книг. Мы собираемся пригласить – об этом есть предварительная договорённость – Дмитрия Симановского, Михаила Яснова, Валерия Кислова, Григория Гиммельштейна, Анастасию Миролюбову. Надеемся, что дом-музей станет площадкой для современной русской прозы и поэзии, и уже запланированы выступления известных российских литераторов. Наконец, главное для нас – проводить мероприятия, связанные с жизнью и творчеством В.В. Набокова. У нас с публичными лекциями выступят преподаватели СПбГУ, которые занимаются Набоковым, пишут о нём статьи, читают лекции: Сергей Кибальник, Федор Двинятин, Нина Щербак. Запланирована лекция историка кино Жамилы Садулаевой об экранизациях Набокова. Я думаю, все петербуржцы заинтересованы в том, чтобы музей жил, развивался, и мы постараемся не разочаровать и сделать его живой площадкой и местом интересных диалогов.
7 июля Андрею Аствацатурову исполнилось 50 лет. Поздравляем! Желаем крепкого здоровья и новых открытий – в литературе и науке!
«ЛГ»-досье
Андрей Алексеевич Аствацатуров – российский писатель, филолог. Автор книг «Люди в голом», «Скунскамера», «Осень в карманах», «Не кормите и не трогайте пеликанов», сборника эссе «И не только Сэлинджер», а также трёх научных монографий и более ста статей, посвящённых проблемам английской, американской и современной русской литературы. Лауреат премии «НОС», премии «ТОП-50. Знаменитые люди Санкт-Петербурга», финалист премий «Национальный бестселлер», премии Сергея Довлатова. Переведён на французский, итальянский, финский, чешский, венгерский, китайский языки.