Беседу вёл Алексей Тихонов
О группе «Чёрный Обелиск» пишут и говорят не первый год. Без малого четыре десятка лет коллектив радует поклонников песнями, ряд которых давно ушёл в народ. В преддверии нового альбома Дмитрий Борисенков рассказал о творческом пути и о подходе к написанию песен «Чёрного Обелиска».
– Дмитрий Александрович, расскажите, с чего начинался ваш путь в музыку?
– Путь был забавный. У меня был друг, школьный приятель, который занимался на пианино. Мы с ним увлеклись прослушиванием разной музыки, и рока, и не только, в том числе и The Beatles. Он где-то нашёл ноты, распечатки, затем принёс бас-гитару. По-моему, брат ему отдал её. Однажды он говорит, слушай, а вот давай я тебе покажу, где зажимать, мол, ты будешь на басу, а я на пианино играть. Это был первый такой опыт игры на инструменте. Бабушка ещё пыталась меня приучить к игре на пианино. Я попробовал, но как-то не зашло, я тогда маленький совсем был.
– Были ли тогда творческие планы? Что больше запомнилось?
– Помню, мы тогда ещё записывали всё это дело. Был катушечный магнитофон. Мы разносили микрофоны по подъезду, по этажам, получался, конечно, дичайший стереоэффект. Это, видимо, и проложило путь к звукорежиссуре. Мне понравилось этим заниматься. Потом у товарища появилась ещё и гитара, понемногу и её я начал осваивать. В итоге у нас получился коллектив. Мы потом нашли ещё барабанщика. Он у нас в соседнем доме жил, ходил куда-то заниматься и как-то вполне себе играл. И мы разок сыграли даже в школе на каком-то мероприятии. Группа «Контрабанда» называлась.
– Если говорить об источниках вдохновения: какими они были?
– Ну, тогда я уже, скажем так, подсел на музыку. Как ни странно, например, с Pink Floyd я познакомился в деревне на каникулах. У нас в соседнем доме жил сын дипломата. На отдыхе тоже. У него были стереофонический магнитофон и кассеты. На одной из них была записана «Стена» (The Wall. – А.Т.). Альбом ему не понравился, а мне зашёл сразу. А ещё у нас в деревне тоже был какой-то древний катушечный магнитофон, может быть, даже ещё ламповый. Старина такая. И я потом уже понял, что на одной из катушек были записаны песни Queen. Мне очень понравилась Another One Bites the Dust. Отец у меня ещё ездил на изыскания, в командировки за границу и привёз магнитофон с радиоприёмником National Panasonic (потом я его модифицировал, чтобы можно было слушать на нём записи со скоростью 19,5). Там тоже много было интересного, в том числе Владимир Высоцкий, он мне тоже понравился своим напором. А также Элвис Пресли. В общем, всего понемножку.
– Что из литературы оказало на вас сильное влияние? На вас или на тексты песен? Есть ли что-то, что в целом напоминает о себе и по сей день?
– По поводу литературы всё стандартненько. Поскольку я родился и вырос в СССР, то весь набор модных в то время книг мимо меня не прошёл. У меня дома их было достаточно много: и Бальзак, и Чехов. Мне всегда нравилась сатира. В какой-то момент, когда позже я снова пробовал читать Бальзака, понял, что ты и так понимаешь и без него всё. Есть возраст, когда надо читать книжки для самообразования, чтобы что-то понимать, правильные. А беллетристика, детективы какие-то нелепые, романы и т.д. – это не развивает, просто развлечение. Что ты фильм посмотрел, что книжку почитал, а там ничего такого важного для тебя нет. И я со временем перестал читать такие книги. Но стихи читаю регулярно, помогает песни писать. И ещё я очень любил в детстве фантастику и сейчас её люблю. Те же фильмы, например, какие-нибудь затейливые, хорошо и интересно снятые. Ну и ещё комедии.
– Получается, что всё замыкается на сатире?
– Не только. Да, мне нравился Чехов, Гашек. И вся фантастика, которая была в доступе. Начиная с детства, я ходил в библиотеки, брал книжки про всяких подземных королей и прочих-прочих.
– А если говорить про тексты «Чёрного Обелиска»: как рождаются стихи?
– Тут главное – понимать, что стихотворение и текст песни – это разные вещи. Если что-то по форме требует какого-то смещения и порой даже отсутствия рифмы, то это, если оно ложится в песню, может там вполне быть. Опять-таки, когда прыгаешь от какой-то мелодии, когда делаешь музыку, примерно представляешь, как это должно выглядеть. Правда, я могу потом забыть какие-то мелодии и вспоминать, что было изначально, но, как правило, они у меня достаточно нативные. Не принципиально ноточку туда, ноточку сюда, но общий концепт сохраняется. И в процессе, когда уже начинаешь сочинять, эта мелодия уже диктует и форму стиха, и то, как он будет рифмоваться, построчно или через строку или ещё как-то. То есть нет цели, что я буду писать так-то и в таком-то стиле. Образно говоря, если надо сто раз повторить одно слово, оно будет повторено сто раз. Но, конечно же, в тексте должны быть ключевые фразы, слова, то, что зацепит слушателя.
– И всё-таки есть ли какие-то излюбленные, проверенные временем приёмы написания?
– Помнится, что у Толика (Анатолий Крупнов, бас-гитарист, основатель коллектива. – Прим. А.Т.) всегда был с собой блокнотик. И если ему что-то приходило в голову, он какие-то строчки записывал. Может, потом допишется. И со временем я стал делать точно так же. Благо сейчас есть телефон. И я периодически записываю, если какие-то мысли приходят или строчки, идеи. Но если говорить, как пишутся стихи, то обычно слушаешь музыку, ловишь настроение и пытаешься понять, какой текст ей нужен.
– Получается, что чаще текст рождается из музыки. А были ли какие-то примеры, когда происходило наоборот?
– В основном это какие-то медляки. Насколько помню, ещё были песни типа «Ира». У нас была интересная история. Едем мы на гастроли. Раннее утро. Едем в автобусе, и Маркович (Данила Захаренков, бас-гитарист коллектива. – Прим. А.Т.) такой говорит, мол, стойте, стойте, я хочу кефира купить. Он уходит, покупает бутылочку, возвращается, и я произношу фразу «Ира, я хочу кефира». И Данила говорит, мол, а давай ты песню напишешь про это. Я и написал буквально за полчаса. Примерно такая же была ситуация с песней «Рок-стар», когда Светлов (Михаил Светлов, гитарист коллектива. – Прим. А.Т.) после трёх дней гастролей на море вошёл в образ настолько, что возвращался домой без копейки денег, потеряв голос и чувствуя себя, прямо скажем, не очень хорошо. Это и натолкнуло на идею, пока ехали – написал текст.
– В новом альбоме вы следуете концепции «историй о сокровенном»: как это в целом отразилось на песнях?
– Первые песни альбома начали рождаться в Ижевске во время пандемии 2020 года. Я тогда взял гитару, нашёл процессор и начал делать демозаписи. Потом мы их уже репетировали, записывали, а я потихонечку писал тексты. Два были написаны достаточно быстро и вышли синглами. Например, песня «Посвящение», которая вошла в новый альбом. Она, можно сказать, уже тогда попала во всех. Ведь у всех рано или поздно появляются дети. И все за них переживают, если только ты, например, не кукушка.
– Если говорить о дне сегодняшнем, как бы вы охарактеризовали понятие «современная музыка»: какая она?
– На самом деле всё это, на мой взгляд, лишь условности. Есть общемировые тенденции, есть внутренние тенденции. И последние у всех немножко разные, и для всех современная музыка немножко своя. Так же, например, с одеждой или дизайном помещений. Мода она и есть мода. То, что модно, то и современно. А если не модно, значит, не современно. Но если говорить в ретроспективе, то лучшая проверка того, что ты сделал, – это время.
– И в заключение, если в целом говорить о песнях, то какие, на ваш взгляд, проходят проверку временем?
– Если песня хорошо написана, если ты её сделал правильно и от души, то она, естественно, зацепит людей по-настоящему. На мой взгляд, это те песни, которые не умрут, ведь если они попадают в сердце, то они всегда будут актуальными.