Он был профессиональным певцом и уже много лет выступал с сольными концертами.
Он пел только классику.
У него была большая семья. Семеро детей и жена. И всех надо было кормить. Поэтому он очень много выступал, не щадя себя.
У него была специфическая публика. Во-первых, и он, и его зрители были южане. Темпераментный народ. Но дело было в другом.
Его публика была постоянная!
В эпоху поп-музыки, а вернее немузыки, его зрители ходили на его концерты не для того, чтобы слушать классическую музыку, а для того, чтобы… кидать в него яйцами и помидорами.
Большинство зрителей были молодые.
Безжалостные и наглые!
И вот сейчас, когда он исполнял арию Каварадосси, во время слов «мой час настал, и вот я умираю…» в него полетели из зала яйца и помидоры.
Нет, он не прекратил петь, на его лице даже не было и тени обиды.
Какие-то яйца и помидоры попадали на его фрак, на лицо, доставалось даже аккомпаниаторше, но в основном он ловко ловил яйца и помидоры на лету, после чего складывал их на крышке рояля. Публика время от времени аплодировала и визжала, и на сцену летела очередная порция помидоров с яйцами.
Он допел арию до конца, собрал с крышки рояля все яйца с помидорами и покинул сцену под оглушительный свист публики.
Домой он пришёл поздно вечером, после концерта. Дети обрадованно окружили его, а самый маленький спросил:
– Папа, папа, ты принёс яйца и помидоры?
– Не приставайте к папе, – сказала жена, – он устал. Нарежьте хлеб и садитесь за стол.
И вот уже вся семья сидит за столом и ест яичницу с помидорами.
Он с аппетитом ест и рассказывает жене:
– Ты знаешь, дорогая, сегодня во время арии Каварадосси я спел такое пианиссимо, что если бы не свист и визг в зале, то последний ряд галёрки точно услышал бы…
Предсонная трапеза кончилась. Дети разбрелись по своим постелям, а муж с женой остались за столом.
– Я давно хотела у тебя спросить, – медленно и с трудом выговаривая слова, начала жена, – ну, чтобы не обидеть тебя…
– Спрашивай, не обидишь, – ласково сказал муж.
– А не бывает, – продолжала жена, – чтобы кто-нибудь кинул в тебя колбасой или ветчиной, а то ведь дети?..
Он грустно посмотрел на неё и погладил по голове.