О том, какой писатель Руслан Киреев, лучше меня скажут критики (замечательный, классик советской и русской литературы…), а вот о человеке, пожалуй, лучше говорить как раз литератору. Тем более что мы знакомы бог знает сколько лет – и уж тем более, что первым про меня обронил похвальное слово именно он. Писатели обычно не любят хвалить и похвалу чаще готовы подать с привкусом уксуса. Руслан Киреев устроен иначе, он живёт в царстве прямых линий, его вселенная похожа на чёрно-белое кино; мне повезло попасть на светлую сторону.
И в отрицании, и в поддержке он максималист.
Чаще всего он хмур и замкнут, застёгнут на все пуговицы. Когда я впервые увидел его в Доме творчества в крымской Ялте, мы ещё не были знакомы, я было кинулся душой к незнакомцу с прямой спиной, кинулся со словами благодарности за поддержку моей повести «Гений местности», но оробел и ретировался: было видно, что он не в настроении. Да и есть что-то фальшивое в благодарности литераторов, невольно скатишься в тон Павла Ивановича Чичикова; вот пушкинская дуэль да, это ближе к истине. Хлеб литератора – ссора, обида, зависть.
Признаюсь, между нами никогда не было даже размолвки.
В щедрости Руслан Киреев устроен как водопад, в неприязни он человек-пустыня.
– Я не умею дружить, – бросил он как-то в сердцах…
Не соглашусь!
Ну скажите, кто из писателей готов пережить успех или неудачу близкого литератора как свою собственную? Я таких ей-ей не знаю. Кроме Руслана Киреева, который ринулся в омут устройства судьбы романа «Эрон» и, когда вроде бы прогрессивный издатель роман завернул, – растерялся, у него лицо опрокинулось от гнева и недоумения.
Нам бы обняться тогда…
То время, о котором я сейчас вспоминаю, было временем потопления «Титаника» советской литературы – лихие 90-е, время, когда будущий президент подрабатывает частным извозом, а олигархи ещё носят бронежилеты под красными пиджаками… Именно в эту штормовую погоду легендарный критик Владимир Лакшин затеял историю создания в России писательской академии по примеру французской Академии Гонкуров и набросал однажды в ресторане Дома актёра эскиз сей важной новации, и прикинул, кто войдёт в тот ареопаг из 12 лучших писателей (список был начертан чуть ли не на обороте меню). Так вот, Киреев был среди них. Кто ещё? Умолчу. Вот почему мы ждали с таким нетерпением возвращения Лакшина из летнего Парижа, где тот – попутно, в толчее других дел, – встречался с французскими Гонкурами. Вернулся? Да! Вечером Лакшин по телефону назначает мне и Руслану Кирееву встречу на завтра, в 13.00 в редакции журнала «Иностранная литература», которую он тогда возглавлял. И мы, встретившись у метро, опаздывая, бежим в редакцию «Иностранки» на Ордынке, летим на всех парах и парусах будущей бучи. «Постойте, постойте, – кричит нам в спину дама-вахтёр и стучит ключами по стеклу на столе – не слышали, как гремит цепь сторожевой собаки? – Он умер!» – «Кто умер?» – «Лакшин…»
26 июля 1993 года.
Поминки – вот любимое блюдо тех лет. Сгорбившись над закуской и водкой в случайной закусочной у метро, мы наконец обнялись душой.
Пытались позднее, уже втроём – с участием ещё одного члена не случившейся академии РФ (Леонида Зорина), склеить тот бумажный кораблик, но тут нужна гениальность стратега, которой ни у кого из нас не было, потому ничего и не вышло.
Хотя, хотя… стоит ли об этом?
Руслан Киреев тогда же вдруг загорелся идеей создать свою партию, настоящую, политическую, и потеснить в интеллектуальной атаке хотя бы ЛДПР Жириновского. Я слушал пылкую речь Киреева открыв рот и не узнавал человека в футляре. Да он же трибун, гений новой великой утопии, вот где таился размах писателя, который однажды задумал повторить подвиг любимого Фолкнера, описать в романах жизнь придуманной Йокнапатофы… А опорой для новой русской земли со столицей Светополь Руслан Киреев выбрал Крым – именно там однажды один молодой автомеханик появился на свет как писатель…
С днём рождения, Руслан Тимофеевич! С юбилеем вас, витязь русской литературы!
Анатолий Королёв
Поздравляем Руслана Тимофеевича Киреева с 80-летием! Крепкого здоровья, счастья и новых замечательных произведений!