Издательство «Фантом Пресс» существует с 1992 года. Специализируется на современной западной прозе, часто выпускает книги совершенно неизвестных в России писателей. Сегодня у нас в гостях главный редактор издательства Игорь АЛЮКОВ.
– По какому принципу вы отбираете книги для издания?
– Мы выпускаем хорошую переводную художественную литературу, не жанровую, но без крена в заумь. То, что на Западе называется литературным мейнстримом. Среди этих авторов очень много талантливых дебютантов. Некоторые из них впоследствии становятся современными классиками, например Джонатан Коу, книгу которого «Пока не выпал дождь» мы выпустили недавно.
– Произведения русских авторов вы предполагаете выпускать?
– Такие планы зреют, но современных русских писателей, представляющих интерес, не очень много. Англоязычных авторов множество, каждый год появляются десятки новых имён. У нас же более-менее складно пишущие люди все на виду, они наперечёт. И трудно сказать, сколько в Британии графоманов, но у нас уровень рукописей, поступающих в издательство самотёком, чрезвычайно низок.
– Чем-то принципиальным русские и западные авторы друг от друга отличаются в своём творчестве?
– Если сравнивать русских и англоязычных авторов, то сразу можно заметить следующее. О чём бы ни повествовал англоязычный писатель, в основе его произведения будет сюжет, никакой постмодернизм не смог поколебать этот принцип. И на этот сюжетный скелет он будет нанизывать всевозможные идеи, литературные виньетки, свои жизненные наблюдения. Русские авторы в большинстве своём в лучшем случае поступают наоборот: сначала идеи и размышления, потом в них встраивается сюжет. Либо они сюжетом вообще пренебрегают, брезгуют. Почему-то считается, что такое отношение к сюжетности – признак сложного душевного устройства, хотя на самом деле это, скорее, обычный непрофессионализм. Русский писатель от западного отличается ещё и потому, что западный очень чётко представляет: его будут читать не только родственники, друзья, знакомые, но и посторонние люди, и именно их он должен заинтересовать. Никакие словесные конструкции, филологические красоты не спасут, если за ними ничего не стоит. А литературщина – прямое следствие того, что автору сказать нечего.
Можно научить правильно писать, но нельзя научить воображению. Это очень важно. Современные английские писатели сродни русским классическим писателям – в основе работы и тех и других лежит воображение. Но большинство современных русских писателей пишут только о том, что видят и переживают сами. Можно сказать, что взгляд современного западного автора вовне, а русского – вовнутрь, но так ли уж отличаются люди, и писатели в том числе, чтобы из романа в роман, из рассказа в рассказ описывать свой богатый или, напротив, скудный духовный мир?..
– А классическую русскую литературу можно назвать сюжетной?
– Конечно. Тот же Достоевский – посмотрите, как у него выстроен сюжет. Драмы Островского, Гоголь, Чехов… Это всегда – прежде всего сюжет, а не одно лишь копание в себе. Другое дело, что сюжет сам по себе не есть литература. Но очень хочется, чтобы и современные русские писатели начали работать исходя из первичности сюжета. Если нет сюжета, книга расползается. Сюжет – основа писательского ремесла, без него романы, повести и рассказы перестают быть таковыми, превращаясь в тексты. Безусловно, надо учитывать то, что английская литература – классическая по своей сути. И она опирается на классическое образование. У нас, к сожалению, иначе. Для нас литература фактически начинается с русской классики ХIХ века, точнее, с её школьного курса. Мы обособлены от европейской традиции, западную классическую литературу в школе если и проходят, то вскользь. Всерьёз человек начинает ею заниматься, скажем, в университете, если опять же это лежит в сфере его интересов. Но для профессионального писателя, думаю, очень важно иметь за спиной багаж в виде литературных традиций, и не важно, собирается он им следовать, разрушать их, игнорировать.
Но, несмотря на все различия, о которых я говорил, Россия развивается по тому же пути, что и весь мир. Думаю, достаточно скоро наш литературный поток станет более полноводным, и в литературе начнут активно появляться новые имена.
– Может ли современный западный писатель, если он не детективы сочиняет, прожить на гонорары от книг?
– Допустим, у начинающего писателя вышла первая книга, пробный тираж. Дальше всё зависит от её продаж. Если книга успешно разойдётся, весьма вероятно, что издатели будут заинтересованы в сотрудничестве с этим автором, то есть его гонорары начнут расти. Если книга продаётся плохо, конечно, автору придётся заботиться о другом источнике средств к существованию. Обычно это преподавательская работа, журналистика. А как он будет искать свою нишу на книжном рынке… Надо учитывать, что на Западе хорошо развит институт литературных агентов, которых у нас практически нет. Вернее, у нас собственными литагентами чаще всего обзаводятся успешные знаменитые писатели. На самом деле литагент гораздо больше нужен начинающему автору. Человек приносит рукопись в агентство, и, если она подходит, с ним начинают работать. Если нет – отказывают или дают рекомендации по переделке. Автор может принять эти рекомендации или пойти в другое агентство…
– А где такому автору печататься, пока на книгу материала не набралось или издатель не нашёлся?
– Толстых журналов, как у нас, там нет, зато газеты и еженедельные журналы публикуют рассказы или отрывки – это тоже традиция. И если тебя, к примеру, напечатал журнал «Нью-Йоркер», то издатели будут относиться к тебе уже совсем иначе. Существует множество литературных конкурсов, от школьных и городских до национальных. Победитель может рассчитывать на поддержку государственных или благотворительных фондов. Есть и писательские конференции, где начинающий автор может получить советы, как общаться с издателями. Вот, например, Кэтрин Хайд, типичный представитель западного мейнстрима: её книги достаточно понятны массовому читателю, но при этом они – вполне себе литература. Собрав изрядную коллекцию отказов от литагентов и издателей, она отправилась на одну из таких конференций. Вскоре её рассказ был не только опубликован, но и получил престижную премию Марка Твена. Дальше всё зависело только от неё, то есть от того, будет ли она продолжать писать.